#COMMUNITYPOLITDIGITAL ИТОГИ И СЮРПРИЗЫ ОБЩЕРОССИЙСКОГО ГОЛОСОВАНИЯ

Свободная дискуссия политтехнологов, политюристов и социологов о делах наших электоральных:
— итоги и сюрпризы Общероссийского голосования
— чего ждать от 2020-го — новых протестов или старых выборов
— как изменится процесс голосования, если он таки изменится

Участники:

Алена Август, политконсультант, модератор

Григорий Казанков, политконсультант

Тимофей Шевяков, пресс-секретарь Партии прямой демократии

Григорий Добромелов, директор Института прикладных политических исследований

Сергей Смирнов, политконсультант

Федор Щепетов, digital-консультант

Роман Смирнов, политюрист

Евгений Сучков, политконсультант

Юрий Горбунов, политконсультант

Павел Склянчук, ответственный секретарь секретарь экспертного совета Госдумы по вопросам устойчивого развития моногородов

и другие…

 

Алена Август, политконсультант

То, чего все ждали, неизбежно произошло – уникальное общероссийское голосование завершилось. Но как нас сегодня уже не единожды Александр Асафов останавливал: «Подождите, еще не всё. Еще пять дней на обжалование осталось».

Результаты все мы знаем. Больше всего, наверное, мы сегодня ждали выступления Григория Казанкова.

 

Григорий Казанков, политконсультант

Добрый день всем. Во-первых, это были не выборы, и, во-вторых, ничего по-новому не происходило. В-третьих, консультанты, политтехнологи и прочие люди, которые этим профессионально занимаются, нужны. Я думаю, что очередное подтверждение, хотя это были и не выборы, мы получили. В тех регионах, в которых коллеги работали, всё совсем по-другому происходило, уверяю вас. У меня была возможность за этим наблюдать и сравнивать.

В тех регионах, в которых мы не нужны, − мы в них и раньше были не нужны, и сейчас не нужны. И не будем нужны до тех пор, пока у них будет спокойная возможность рисовать то, что они считают правильным рисовать. У них голосование идет отдельно, а подсчет голосов к этому голосованию не имеет никакого отношения.

Мы все про эти регионы знаем, никакой тайны в этом нет. И особенно никто из коллег там никогда и не работает. А если работает, то исключительно для того, чтобы как-то легитимизировать всю эту систему.

Некоторые особо продвинутые из вышеупомянутых регионов иногда таким занимаются. И бывает заказ на то, что как-то надо всё красиво показать, − что была кампания, была агитация, было всё правильно, честно, красиво. Уже хорошо, если у них такие мысли появляются, что хотя бы как-то это должно прилично выглядеть. Это уже достижение.

Сейчас особо таких мыслей не появлялось – сделали, как сделали. Ничего удивительного и ничего нового. Те регионы, которые действительно восприняли это как некоторую задачу, условно говоря, государственную – я имею в виду руководство регионов, − кто-то подошел к этому по старинке: «Мы сейчас тут всех напряжем, всех заставим, всех поломаем – они придут и проголосуют». Отчасти получилось, отчасти не очень. В некоторых регионах, в которых обычно и явка высокая, и результат более лоялен к власти, чем в среднем по стране, на этот раз так не случилось. Вообще поле для анализа. Это недельное голосование, динамика голосования – если взять отдельные регионы, а можно и отдельные муниципалитеты, как это всё шло, − очень интересно и очень много что может показать.

К сожалению, нет возможности анализировать результаты от дня ко дню. Это вообще было бы очень интересно.

Вообще не хочу говорить о каких-то политических последствиях, выводах и так далее. Во-первых, для этого есть коллеги политологи, их много, они все очень умные, они всё это хорошо знают и гораздо лучше это могут оценить. Я хочу поговорить о технологических моментах.

Безусловно, это были не выборы, и всё происходило совсем не так, как обычно. Тем не менее, еще раз показало, что существующие технологии мобилизации избирателей, повышения явки, работы в информационном пространстве работают, никуда они не делись, наше общество в посткоронавирусный период не сильно отличается от себя самого в докоронавирусный период. Просто было больше времени для голосования, было больше возможностей, меньше ограничений, и это сработало. Власть к этому оказалась в большей степени готова. И федеральной, и региональной власти было важнее получить максимально высокий результат, чем оппозиции в самом широком смысле слова добиться обратного.

Так получилось, что, в отличие от выборов, где хоть какие-то оппоненты есть, где, особенно на уровне регионов, на уровне мажоритарных округов действительно у нас бывают довольно жесткие политические бои, здесь боя не получилось.

Никакая оппозиция, к сожалению, не отнеслась всерьез к этому голосованию и фактически сдала поле боя без политического боя. Это и привело к тому результату, к которому привело.

Никакой даже попытки – ни организационно, ни идеологически, ни эмоционально – объединить людей, которые были настроены голосовать против поправок, и которые были в принципе, может быть, даже не столько против поправок, сколько против существующей власти вообще, никто не предпринял. Ни по какому направлению, ни по какой линии никакого объединения не случилось, и никто не пытался это сделать.

Меня это сильно расстраивает. Думаю, что большинство из коллег тоже не сильно этому рады. Если есть другое мнение, с удовольствием бы услышал, и услышал бы хотя бы о каких-то попытках – может быть, где-то в отдельных регионах, может быть, я чего-то не знаю – организованно выступить против.

Ситуацию в НАО, безусловно, к такой отнести нельзя. Там другой контекст, другая повестка. И на самом деле это тоже некое торжество местной власти. Потому что результат у НАО – это итог деятельности разного уровня чиновничества, которое очень сильно боится истории про объединение с Архангельской областью. Это абсолютный, классический бунт элиты – причем чиновничий, − и вполне успешный, как мы видим по результатам.

По поводу сюрпризов. Для меня сюрприз – это некое торжество социологии. Как говорили в ФОМ, во ВЦИОМ, что 67-68% говорят, что точно пойдут или скорее пойдут, столько и пришло. Это удивительная история. Если голосовать семь дней, с точки зрения явки – декларируемой и ожидаемой, − обычно там куча поправочных коэффициентов: «А сколько придет от тех, кто говорит «точно пойду», а сколько придет от тех, кто говорит, «скорее пойду». А те, кто говорит «скорее не пойду», точно не пойдут»… Здесь никаких поправочных коэффициентов вносить не надо. Если голосовать неделю, то придут все, кто имеет хотя бы небольшое желание сходить и в этом поучаствовать. Это может быть важным на будущее, если у нас действительно вдруг будут недельные голосования.

Честно говоря, конечно, сюрприз – результат. Потому что даже если ввести все поправки на то, кто как считал, кто как что делал, то и с точки зрения явки, и с точки зрения голосования «ЗА» он превышает все ожидания. И в принципе все формальные, неформальные, официальные и неофициальные задачи, задания, установки он тоже перекрывает с лихвой. И как это ни удивительно, почти все регионы либо вышли на те показатели, которые даже сами себе ставили, либо сильно их перекрыли.

Это тоже сюрприз, и он требует своего анализа. Возможно, это связано с тем, что по разным технологическим схемам и по разным линиям шла и агитация, и мобилизация лояльного электората.

Также я думаю, что очень сильно помогла пандемия, которая людей, патерналистски настроенных, очень сильно сцепила с государством, и больше ни от кого они сейчас не ждут никакой помощи. И в этом смысле это даже не столько акт доверия и поддержки президенту, сколько акт солидаризации с государством как с единственным потенциальным спасителем в тяжелой ситуации, в которой большинство людей оказалось.

Думаю, что это как раз может быть поводом для дальнейшего довольно скорого разочарования. Потому что, безусловно, у государства нет ресурсов, для того чтобы соответствовать всем этим ожиданиям, чтобы удовлетворить все те запросы, которые у людей появились. Причем это запросы жизненно важные – это не прихоти какие-то, а то, что сейчас требуется огромному количеству людей, для того чтобы просто выживать и поддерживать какой-то более или менее пристойный уровень жизни для себя и своих близких, своей семьи.

Тут, я думаю, будет очень серьезный уровень разочарования и вызванного этим разочарованием раздражения и протеста уже к сентябрьским выборам. Но думаю, что максимум будет как раз к началу зимы, когда люди поймут, что государство сделало всё, что считало нужным и возможным, и теперь нужно уже как-то крутиться самим. А у многих даже нет того, на чём крутиться, − встать не на что, чтобы начинать крутиться. Оттолкнуться не от чего. Будет такая ситуация.

Плавно переходя к перспективам, думаю, что нас ждут не очень простые для власти выборы в сентябре. Кроме того, что они будут не очень простыми для власти, они будут совсем непростыми для партии парламентской оппозиции. Потому что они уж совсем никак себя не проявили ни в период пандемии – три месяца, по большому счету, отсутствовали в повестке, − и в связи с голосованием тоже повели себя как-то странно, без внятной позиции. Самую внятную позицию в этом смысле высказала КПРФ, которую таковой считать нельзя: «Мы против, но каждый член партии должен голосовать сердцем». Вообще непонятно. То есть «мы против, но на самом деле мы не против». Можно перевести это так. Я не говорю про «Справедливую Россию» и ЛДПР, которые вообще фактически никак в этой истории не поучаствовали.

Думаю, интересной особенностью осенних выборов будет достаточное активное участие непарламентских партий. И любопытно посмотреть, чего они добьются. Желание есть, у многих партий, недавно появившихся, или давно появившихся, но сильно не активничавших, это последний шанс получить входной билет в думскую избирательную кампанию, чтобы не собирать подписи. Потому что понятно, что сбор подписей – штука очень трудоемкая и рискованная история. Думаю, что будет в этом смысле интересно, и любопытно посмотреть, у кого что получится.

В этом смысле мне кажется, что следующая Дума – во всяком случае, если всё пойдет так, как идет, без сильных социальных катаклизмов в стране – по сути, не очень будет отличаться от нынешней, хотя, конечно, там не будет такого доминирования «Единой России». А по форме она будет отличаться тем, что там будет не четыре партии, а больше. И в этом я практически не сомневаюсь. Более того, может быть, какие-то из существующих парламентских партий перестанут быть таковыми.

Поэтому выборы 13 сентября с точки зрения страны стоит рассматривать как последнюю генеральную репетицию перед выборами.

 

Алена Август

Еще интересно – вы сейчас говорите, Григорий, про генеральную репетицию…

Григорий Казанков

Да, про голосование, про семь дней. Я надеюсь, что семидневного голосования и участков в торговых центрах, бассейнах и фудтраках у нас не будет. Потому что, в общем, можно и год голосовать, можно вообще перманентно голосовать за кого-то – например, постоянно выбирать депутата в Думу, снимать… Я не знаю, можно придумать разные схемы.

Я думаю, что это выхолащивает смысл выборов и смысл вообще демократических институтов. Если они стране нужны, то они должны работать в соответствии с постоянными, устоявшимися, понятными, прозрачными процедурами. Здесь процедура была непонятной и не очень прозрачной. Если страна пойдет по снижению прозрачности процедуры выборов, то фактически одно из главных достижений, которое сейчас достаточно справедливо ставит себе в заслугу нынешнее руководство внутриполитическим блоком в стране – что произошло значительное повышение доверия граждан к институту выборов и к представительным органам вследствие этого, − можно в течение одного-двух циклов потерять совсем.

Тогда зачем нужны выборы, которым люди не доверяют… Это довольно смешная будет история.

Я думаю, что тут наложилась, конечно, и эпидемиологическая история, которая, думаю, что была основной в этом смысле, и история о том, что это специфическое голосование было. И на самом деле интерес к нему у людей был существенно ниже, чем даже не очень высокий интерес, существующий к выборам.

Поэтому я не исключаю, что будут истории о том, что опять «досрочку» как-то начнут использовать, еще что-то… Какие-то попытки расширить границы, не исключаю, что будут, но надеюсь, что это все-таки будет не неделя никоим образом. Как-то жили мы с «досрочкой», технологически научились ее использовать, научились с ней бороться – те, кто хотел с ней бороться. Это некий технологический инструмент в значительной степени.

Я думаю, что эти участки не на участках, УИКи на свежем воздухе, − это исключительная история про пандемию. И если бог даст, и больше никаких таких серьезных эпидемиологических историй и прочих катаклизмов не случится, то этого не будет. Во всяком случае, я не вижу разумности в этом.

Коллега Серавин всегда говорит, что два-три года, и мы все будем голосовать онлайн. Я думаю, что к этому действительно всё идет. Хотя я никогда не был таким адептом онлайн-голосования, но это жизнь, и никуда мы от нее не денемся. И тогда снимутся многие вопросы про много дней, мало дней, семь дней голосовать, один день голосовать. Потому что ты можешь проголосовать, находясь в любой точке мира, и потратить на это три минуты. И вообще все идеи насчет многодневного голосования сами собой снимаются. Наверное, все-таки не через год, но, думаю, что в следующие думские выборы онлайн будет голосовать бóльшая часть голосующих граждан. Голосование не в 2021 году, а которое планируется в 2026-м. Практически сомнений никаких нет по этому поводу.

Надеюсь, что глобального изменения избирательного законодательства не будет. Какое-то точно будет, на основании полученного опыта, глобального – думаю, что не будет.

Хочу сказать, что сейчас у кого-то во власти может быть эйфория, особенно в регионах: «Давайте мы так сделаем всегда и всегда будем получать 80% «ЗА» при высокой явке». Думаю, что как раз это эффект того, что оппозиция ничего не сделала, чтобы так не случилось. А если будут выборы уже «выборы», а не голосование за некий, пусть и очень важный документ, достаточно абстрактный для людей, то власть может получить очень неожиданный результат. Потому что возможностей, например, для эмоциональной мобилизации людей, а понятно, что эмоционально гораздо проще мобилизовать протест, чем сторонников власти, на мой взгляд, при многодневном голосовании гораздо больше.

 

Роман Смирнов, политюрист

Два основных вопроса. По поводу первой, общей части, с точки зрения готовности власти. Может быть, власть готова, потому что сама готовила, организовывала процесс? Я имею в виду не только с точки зрения юридических вещей, но и технологических. А оппозиция давно уже не готова ко всему этому, потому что правила игры не ее.

Если взять любую банальную настольную игру, например, «Монополию» всем известную, − есть правила игры, которым мы следуем на протяжении какого-то значительного числа игр. Если правила игры постоянно одна из сторон меняет, а вторая, естественно, к ним не готова, то вопрос не в слабости оппозиции, а в том, что непонятно, как играть.

И стоит ли вообще играть, если ты по правилам…

 

Алена Август

Правильно – сам правила написал, сам играешь.

 

Григорий Казанков

Вопрос понял. Хочу ответить так. Частично в этом есть резон, но уверяю, что до 15 января ни к чему власть особо не готовилась. Во всяком случае, власть как система, какие-то отдельно взятые люди готовились. И уж точно механизма голосования ни 15-го, ни 20-го, ни даже 30 января никто не знал даже приблизительно. В этом смысле для власти это тоже был в значительной степени экспромт. И в этом смысле у оппозиции, на мой взгляд, конечно, времени было меньше, но…

Я в своей жизни довольно много работал с оппозицией. Оппозиция должна быть более приспосабливаемой, более оперативной в своих действиях. Власть – это все-таки машина довольно инертная, и для большинства сидящих в ней людей, которые персонифицированно власть олицетворяют, выборы и прочие истории вторичны. Они вообще не для этого, большинство из них к этому не сильно приспособлены, их раскачивать надо очень долго, какие-то вещи доказывать и объяснять нужно каждый раз по-новой, хотя они, может быть, 10, 20, 30 лет там сидят.

В этом смысле это было экспромтом для всех. И особенно благодаря пандемии, которая дала фактически 2,5 лишних месяца, мне кажется, времени было вполне достаточно, чтобы хотя бы что-то предпринять. Я же не говорю о какой-то гигантской кампании общественного неповиновения, или что-то еще такое развернуть в стране. Это невозможно сейчас просто в силу общественно-политической ситуации. И не потому, что всех повяжут, а просто потому, что глобальной кампании сейчас не получится. Но сделать что-то, чтобы объединить хотя бы тех, кто против, на базе каких-то общих понятных принципов – и идеологических, и организационных – дать какую-то общую эмоцию… А я считаю, что как раз в оппозиционной истории главное – это эмоция.

Почему-то в последние дни, когда говорят об оппозиции, все обсуждают, что делал Навальный, что делал Максим Кац и так далее. Но на самом деле оппозиция гораздо шире. Она не только либеральная, есть правонационалистическая оппозиция. Я понимаю, что мы о ней не говорим, потому что большинство из нас ее не сильно любит, и я тоже отношусь к таким же людям. Но она есть, и это надо признать. Но с той стороны вообще ничего не было сделано.

Есть левая оппозиция, которая тоже… Кстати, я думаю, что Платошкин своей активностью немножко поменял на левом фланге. Но мы посмотрим, как оно пойдет дальше. Но тоже никто нигде ничего особенного не сделал. А если бы всем этим людям удалось найти некую общую эмоцию – не почему они против конкретных изменений, а за что они базово… А здесь, мне кажется, как раз была уникальная для них возможность это сделать. Потому что в политической борьбе они точно всегда будут противниками, а здесь, объединившись вокруг базовых вещей, вокруг Конституции, ее стабильности и стабильности правовой системы в стране и всего прочего, в стране существующего, на этом можно было как-то поиграть и что-то сделать. Никто этого не сделал.

Ром, нам сейчас даже обсудить нечего. Почему оппозиция проиграла? Она не проиграла, она не играла.

Я могу сказать, что 30 лет назад, когда Советский Союз заканчивался, тоже постоянно менялись правила игры. Те же самые первые выборы 1989 года – власть к ним готовилась, а оппозиции вообще не было.

Никакой, хоть как-то объединенной, хоть как-то структурированной, оппозиции не было ни в каком виде в стране. Тем не менее результаты выборов были такими, что люди с альтернативной точкой зрения в парламент через все препоны, рогатки и невозможность туда попасть, попали – примерно процентов 10. Как показала жизнь, 10% − это очень много.

Здесь никто ничего не делал. Поэтому, конечно, власть будет использовать те рычаги, которые у нее есть. И я думаю, что она будет довольно сильно – собственно, она этим и занимается – менять избирательное законодательство.

Но это не повод не участвовать в выборах! Потому что на самом деле, если это выборы, как ни меняй законодательство, нельзя поменять одной вещи. Выборы – это когда человек либо нажимает определенную кнопку, что теперь всё чаще и чаще, или по старинке берет бумажку, ставит там «галочку» и кладет эту бумажку в урну. Если это как-то удастся поменять, тогда, может быть, в этом участвовать не надо. А фактически людей надо агитировать только за одно: «Приходите, возьмите бумажку, поставьте «галку» там, где мы вас сейчас просим, положите в урну, и будет у вас счастье». Или «нажмите кнопку» теперь.

Поэтому я думаю, что это не оправдание. И это не повод ничего не делать. Конечно, законы надо менять.

 

Алена Август

У нас есть вопросы. Паша Склянчук пишет: «Григорий, в 2018 году вы были одним из авторов технологии голосования за благоустройство дворов. Кто придумал голосование во дворах в 2020 году? Считаете ли это удачным?».

 

Григорий Казанков

Честно, не я придумал.

Для чего удачным?..

Если говорить серьезно, то с точки зрения эпидемиологической считаю удачным. С точки зрения использования в дальнейшем считаю неудачным. Это неправильная история. А так… Ну было оно, и было.

Точно можно посмотреть – там, где много голосовали во дворах, мало голосовали на дому. А технология голосования на дому была всегда. Если не смотреть по отдельным регионам, а смотреть по отдельным муниципалитетам, − до 40% в некоторых муниципалитетах доходило надомное голосование. Особенно в сельской местности такое было, если вы внимательно посмотрите результаты выборов за последние годы.

Поэтому глобально ничего особенного не поменялось, но думаю, что голосование во дворах, – это уникальный случай. Надеюсь, что он таким уникальным и останется. Кто придумал, правда, не знаю.

 

Алена Август

Мне кажется, должна уникальность оставаться.

 

Роман Смирнов

У меня еще один вопрос.

Резюмируя свои два вопроса про Поморье, один из очень сильно мной любимых и уважаемых регионов, − неужто у нас где-то в стране остались такие региональные элиты, которые способны бунтовать против поправок? Неужто там камень преткновения все-таки именно элиты? Или там какие-то еще факторы, может быть, более значимые, сыграли? В НАО я имею в виду, естественно.

Григорий Казанков: Ром, остались. Могут. Ты же хорошо знаешь этот регион, и ты понимаешь, что там у людей есть ощущение, что с ними ничего сделать нельзя. Сослать их оттуда не могут, они живут на краю света. Никто к ним особо не приедет, а если они захотят, так вообще никто не приедет – аэропорт закроют и всё. Только по Печоре в течение 3-4 месяцев в году.

Могут. Когда значительная часть населения территории – а я думаю, что в процентах это процентов 20, а от трудоспособного населения еще больше, – это в той или иной степени чиновники или государственные люди; когда они понимают, что в принципе без них можно легко обойтись, и что в значительной степени функции, которые они выполняют, формальны; когда они понимают, что они за это получают денег примерно в три раза, а иногда в пять раз, больше, чем в среднероссийском регионе, то, конечно, они за это будут биться.

И они очень легко и быстро объединятся и будут биться и против поправок, и против чего угодно. Они и бьются. И это не зависит ни от их партийной принадлежности, ни от должности, ни от чего. Ты можешь посмотреть во всяких известных группах в НАО, какое количество работников администрации округа выложило фотографии бюллетеня с «галкой» против. Посмотрим, как оно дальше будет продолжаться.

Другой вопрос, что если эти люди поймут, что то же самое объединение, наоборот, им на пользу – условно говоря, им зарплату на 20% поднимут, и всех оставят на работе, − они радостно завтра проголосуют 90% за поправки, за объединение, на референдум пойдут. Эти люди бьются за себя и за свой карман, совершенно четко. И их можно понять.

 

Федор Щепетов, digital-технолог

Что вы думаете про перспективу досрочных выборов? И второй вопрос касается партий. Вы сказали, что их будет больше. В прошлый раз вы говорили про партию из левого спектра, про партию из «зеленого» спектра и некую либеральную партию. Изменилось ли ваше мнение за прошедшее время? И может быть, более конкретно на кого-то можете показать?

 

Григорий Казанков

Во-первых, для того чтобы провести досрочные выборы в Госдуму в декабре, в июле надо Думу распустить, а это будет сделать, мягко говоря, я думаю, не очень просто. Потому что одно дело – принимать законы, и многим в Думе все равно, за что голосовать. Им сказали, они проголосовали. А другое дело – добровольно отказаться от пяти миллионов рублей прямого дохода, не считая всяких остальных ништяков, которые за этот год еще к ним прилетят.

И для многих депутатов вернуться в регионы, где всё изменилось, власть изменилась, а иногда и не по одному разу… Они там особо никому не нужны, их там теплые места точно не ждут, и им придется там если не с нуля, то, по крайней мере, точно не прийти и сесть в заботливо сохраненное и подогревавшееся для них в течение четырех лет кресло. Этого для многих точно не будет. Это будут серьезные человеческие проблемы с роспуском Думы.

Во-вторых, мне кажется, что в декабре будет как раз минимум с точки зрения социального самочувствия людей. Как раз все экономические последствия пандемии осенью в полный рост мы почувствуем, и последствия низких цен на нефть, на газ и всё на свете. Мы почувствуем это осенью, а к декабрю люди уже по итогам этого чувствования будут настроены крайне негативно, нервозно и раздражительно по отношению к власти. И ничего хорошего, мне кажется, на декабрьских выборах власть не ждет.

Что будет в сентябре 2021 года, понятия не имею – всё меняется крайне быстро, тут вообще не могу ничего сказать. Но в декабре, мне кажется…

Здесь опять Рома скажет, что оппозиция не готова, а власть готова. Мне кажется, власть к этим выборам тоже не сильно готова, поэтому всё дело с колес…

Я не знаю, какие решения будут приняты. Я ни к каким решениям никакого отношения, к счастью, не имею. Но мне кажется, что количество и степень рисков в решении о досрочных выборах для власти, прежде всего, гораздо больше, чем явные плюсы, которые от этого просматриваются.

И иметь еще год абсолютно послушный, беспроблемный парламент, который может принимать любые решения, который может сейчас с этой новой редакцией Конституции всё, что надо, принять вообще без всяких вопросов в той форме, в которой власти нужно…

Я не знаю даже, зачем лишаться такого инструмента. Год можно спокойно делать всё, что угодно. Никто слова не скажет.

А по поводу партий… Вы хотите, чтобы я конкретно про какие-то партии сказал? Я не знаю, это на самом деле зависит от того, как они работать будут. Есть большое количество электоральных лакун, которые они могут занять. А кто из них займет, я не знаю. Может, еще те, кто толком сейчас работать не начал, а вдруг появятся какие-то суперлидеры, которые возьмут какую-нибудь завалявшуюся где-то у наших коллег в дальнем углу письменного стола в виде пакета документов партию и раскрутят ее за год до невиданных высот.

Я понимаю, что есть запрос, которому ни одна из существующих партий не отвечает. И запрос у довольно большого количества людей. Кто ответит на этот запрос, тот получит эти голоса. А кто это будет, я не знаю.

 

Алена Август

Спасибо огромное, Григорий. Я соглашусь, что у нас оппозиция, несмотря на то, Роман, что правила игры понятно, кто пишет, это просто не оппозиция. Потому что оппозиция по определению должна быть дерзкой, быстрой и оперативной. А они хуже, чем партия власти сработали в этом плане. Хотя «черные лебеди» − вообще это стихия оппозиции. Смешаться с этой ситуацией и найти себе место было можно тысячу раз.

Но как раз одна из новых партий, которая, может быть, мы не знаем… Но вдруг «танкисты» станут такими сильными… У нас здесь Тимофей Шевяков. Вы там вторглись в святая святых – контролировали электронное голосование. Тоже всем интересно.

 

Тимофей Шевяков, пресс-секретарь Партии прямой демократии

Не то чтобы мы вторглись. Просто когда пошла вся эта история насчет электронного голосования, мы вполне себе публично заявили, что готовы осуществить экспертизу, готовы предоставить экспертную панель для работы по этому вопросу, оценить, сделать независимый аудит, по сути дела, всей этой системы и выдать свои рекомендации.

Получилось так, что мы вошли в рабочую группу при Общественной палате по электронному голосованию. Мы сформировали экспертную группу, причем она не только наша партийная. У нас вообще принцип формирования экспертной группы был очень простой. Если ты являешься экспертом в области работы с большими данными, в области отказоустойчивых систем, в области криптошифрования и так далее, то есть профильным специалистом, то твоя политическая ориентация нас не интересует. В результате у нас получился такой ядерный коктейль – там и навальнисты были, и представители Юнемана. В общем, каждой твари по паре. Но тут вопрос-то был такой: «Ты разбираешься в этом вопросе? Разбираешься. Welcome».

Почти три недели эта команда работала, было достаточное непростое взаимодействие с ДИТ Москвы с учетом нашего предыдущего конфликта с ДИТ Москвы по электронным пропускам и всей этой истории. Но добрым словом и пистолетом мы своего добились.

Мы вчера проводили пресс-конференцию по итогам электронного голосования. Сейчас рабочая группа готовит большой доклад, который мы опубликуем. Я могу сказать, что практически сбоев не было. Они были, но они были минимальные. Были накладки, были проблемы, но они были в существенно меньшем масштабе, чем мы изначально ожидали.

Просто дело в том, что предыдущее электронное голосование было по Мосгордуме, и в нем участвовало около 10 тыс. человек. В этот раз в электронном голосовании участвовало больше миллиона, то есть у нас масштабирование на два порядка. Просто надо понимать, что система электронного голосования не так проста – это не то что вы подключили еще сотню серверов, и всё заработало; там вопрос обработки данных, вопрос безопасности данных и так далее. Там очень много вводных, но это всё в докладе будет. Но дело в том, что у нас все-таки в наличии есть Вячеслав Макаров, который имеет некоторый опыт работы с высоконагрузочными системами в виде многопользовательской игры с единовременным доступом многих сотен тысяч пользователей. Соответственно, он эти уязвимые места мог обнаружить практически сразу.

Наш первый и второй опыт в целом прошли нормально. И результаты электронного голосования мы можем в принципе считать достоверными. То, что мы видим по Москве и Нижнему, именно по электронному голосованию, − это те цифры, в которых сомнений нет. Здесь мы можем поручиться своей репутацией. И именно поэтому мы можем сказать, что с очень большой долей вероятности реальный результат голосования в целом по стране составляет где-то порядка 65% «ЗА». То есть еще порядка 12-13% было нарисовано.

В принципе можно потом, углубляясь во все циковские «простыни», посмотреть и это увидеть – там достаточно нелепо было всё это на пеньках брошено. В общем, победа была, но не с таким брежневским перевесом.

И по итогам мы говорим о том, что электронное голосование нужно развивать, его, безусловно, нужно использовать на выборах всех уровней. Но при этом надо понимать, что это задача не одного дня и даже не одного года. Потому что это очень серьезная система, очень серьезные требования к защите и к нагрузкам. Более того, приоткрывая маленькую тайну, мы настаиваем на том, что электронное голосование должно проводиться через отдельное приложение, а не через браузер, потому что в случае браузерного голосования существует ряд критических уязвимостей, которые мы устранить не можем в принципе. Деталей, к сожалению, я вам дать не могу – тут вопрос НДА. Но я могу сказать, что мы настаиваем именно на отдельном приложении под электронное голосование.

Очевидно, что к Единому дню голосования в сентябре этого года мы вряд ли успеем это отмасштабировать до всех регионов, где проходят хотя бы выборы в ЗакСы. У нас сейчас скорее цель эту историю докрутить до Госдумы. И опять же, вероятнее всего, не по всем регионам, а где-то по десятку пилотных. Потому что говорить о том, что мы сможем за год сделать качественно работающую и устойчивую систему на всю страну… Под такое мы не подпишемся. Олег Артамонов, наш глава технической экспертизы, сказал вчера на пресс-конференции, что мы готовы подобную систему выстроить к 2024 году.

Это реальные сроки.

Это по поводу того, какие сюрпризы и итоги. Ален, какие еще вопросы, уточни?

История очень простая. Технических специалистов в общем да маленько. Потому что, по сути дела, когда мы запустили всю эту историю с экспертной группой, мы кинули клич по всем партиям: «Ребята, присылайте своих специалистов, для того чтобы все честно могли сказать, что это абсолютно независимая экспертиза с представителями всех партий, и чтобы вопросов ни у кого не возникало». И? В итоге никто даже не шелохнулся. Единственное, ЛДПР хоть как-то откликнулась и в этой истории поучаствовала. Когда мы задали очень мягкий и вежливый вопрос «Единой России»: «Ребята, вы там что-то такое устраивали с праймериз, что-то очень электронное вы у себя делали. Давайте-ка вы своих специалистов пришлете?». Всё – гробовое молчание. Это говорит об уровне тех специалистов, которые у них есть, я прямо скажу.

 

Алена Август

Скажи, пожалуйста, вообще много было таких историй как знаменитая, раздутая лобковская история с двойным, или каким-то еще многократным, голосованием.

 

Тимофей Шевяков

Про неоднократное голосование рассказываю. Таких историй было несколько. Их не критически много, но они были. Это действительно так. Проблема заключается в том, что, когда человек регистрируется на электронное голосование, у него в циковской базе делается пометка, что он получил откреп. Но проблема в том, что далеко не все ТИКИ и УИКИ обновляли эти базы и листы в режиме реального времени. По хорошему счету должна была выйти Элла Александровна и сказать: «Дорогие друзья, до последнего момента регистрации людей на электронное голосование вы ничего не распечатываете, не сшиваете, не прошиваете. Все, кто хотел на электронное голосование зарегистрироваться, зарегистрировались, пошла отсечка по времени – всё, вот у вас готовая база. С нее вы можете всё распечатывать».

Этого не произошло. В результате получилось так, что у части людей в этих «скатертях» не было отмечено, что они открепились. Формально член УИКа должен бы еще пробить по компу, получил ли он электронный откреп или нет, в отличие от того, что у него в бумажке написано. Но на практике этого практически никто не делал. Поэтому отсутствие этой синхронизированной базы и приводило к этим косякам. Это я про лобковскую историю.

Был еще ряд историй, когда люди, помимо электронного голосования и голосования у себя на участке, еще голосовали на пеньках в багажниках. Это чистой воды дыра текущего длинного голосования, потому что это придворное голосование на пеньках, по большому счету, не контролировалось никак и никем.

И закрыть эту дыру можно только одним способом – прекратить этот балаган.

Я выступаю за длинное голосование. Я выступаю за голосование в течение недели, но в электронном формате. Если человек зарегистрировался на электронку, ему надо дать некий лаг по времени, потому что закрутился, забыл, у него пуш-уведомление выпало: «О, точно! Надо проголосовать». Нажал кнопку и пошел дальше.

 

Алена Август: Пуш – это вообще находка. Потому что ведь в нашей жизни так сложно что-то запомнить… Очень хорошо, когда всё напоминается. Все электронные приложения так работают.

 

Тимофей Шевяков

Это не находка, это азы. Это то, что называется комьюнити-менеджмент. Это работа с сообществом. Если ты с ними не работаешь, то ничего не происходит. Потому что, по сути дела, не ЦИК, ни ТИК дистанционного электронного голосования работой с избирателями сейчас не занимались. Они их вешали на «горячую линию», которая будет горячей еще сутки, трое, пятеро – без разницы: «Ждите, ваш вопрос очень важен для нас» и так далее. По сути дела, на те вопросы, которые всплывали в Facebook, отвечал Олег Артамонов, и эти вопросы вылавливал я. Это всё делалось вручную. Это, конечно, очень плохо. И естественно, мы с этой ситуацией будем бороться.

По поводу двойного, тройного, четверного голосования я сказал. Тут две дыры – это проблема синхронизации баз и проблема этого пенькового голосования.

 

Алена Август

Мне просто тоже приходилось отвечать на вопросы людей, которые говорили, что всё ваше электронное голосование нарисовано, почему все тогда проголосовали… Я говорю: «Да потому что мне пришел пуш, и я не забуду. А раз уж я зарегилась, то что мне стоит кнопочку нажать? Тем более всего-то два вопроса – «ДА» и «НЕТ».

 

Федор Щепетов

Электронное голосование было, на ваш взгляд, в этот раз анонимным, Тимофей?

 

Тимофей Шевяков

Да. Сейчас оно было в большей степени анонимным, чем в прошлом году. Для того чтобы достичь полной гарантированной анонимности, необходимо, чтобы два основных сервера – авторизации и голосования – были разнесены по разным ведомствам. Мы об этом говорили с самого начала. Когда у вас оба сервера находятся в распоряжении того же ДИТ Москвы, существует достаточно большой риск деанонимизации голосования. Если у вас один сервер находится в местном Минсвязи или Минцифре, а второй сервер голосования находится в Центризбиркоме, то вероятность сговора и всей этой истории падает до незначимых величин. Мы это сейчас озвучиваем в своих рекомендациях по изменению системы.

Я вижу еще один вопрос — баги 2019 года действительно технически все закрыли и новых не создали?

Что значит «не создали»? Как такое может быть? На самом деле, шутки шутками, но те косяки, которые были в 2019 году, по большей части были закрыты.

У нас в экспертной группе присутствовал Александр Исавнин. Это член Пиратской партии и человек, который входил в экспертную группу по голосованию 2019 года на Мосгордуме. И он всю эту кухню знал совсем изнутри. Он все эти косяки 2019 года нам изначально озвучил. И их мы отрабатывали в первую очередь.

Есть ли, созданы ли новые косяки, новые баги, сейчас пока сказать сложно. Для этого нужно реально очень серьезно по этой системе пройтись.

Скорее всего – опять же немножко забегаю вперед, немножко приоткрываю нашу кухню, – мы всю систему будем писать с нуля и заново. Потому что по существующей есть ряд – опять же не могу детализировать – нерешаемых вопросов. На данный момент они проблем для голосования не создали, но на перспективу могут создать очень серьезные.

Там есть ряд багов и дыр, которые связаны не только с самой системой голосования, но и с системой авторизации. Я поясню. Это совсем не секрет, поэтому рассказываю.

Сейчас люди могли голосовать электронно, зарегистрировавшись либо через госуслуги, либо через Mos.ru, если мы говорим про Москву. Авторизация через госуслуги вопросов не вызывает, потому что голосовать могут только верифицированные аккаунты, а для верификации аккаунта на госуслугах вам нужно свою личность подтвердить, причем физически. Для авторизации через Mos.ru достаточно регистрации аккаунта по номеру телефона, СНИЛСу и номеру паспорта, что создает достаточно существенный риск. Это та дыра, которой воспользовался один наш коллега – не буду его называть, − когда устроил всю эту историю с «левыми» симками и регистрацией людей через базу СНИЛС.

Эту дырку сейчас оперативно закрыли, сделав отсечку по 5 июня, то есть по объявлению электронного голосования. Таких «левых» аккаунтов они успели создать где-то около 15 тыс. штук. Это неприятно, но не смертельно. Они в голосовании не участвовали. Но проблема в том, что сейчас такая отсечка – это система безопасности вручную. Это не самый лучший вариант. Если мы играем уже на ЕДГ или в длинную, на Госдуму, мы не можем такую отсечку делать, потому что если мы знаем, что на Госдуме будет электронное голосование, то у людей будет лаг в год с лишним для регистрации «левых» аккаунтов. И их отсечь уже будет нельзя, потому что мы не знаем, это подлинный аккаунт или не подлинный аккаунт.

Здесь вопрос в том, что необходимо менять систему так, чтобы верификация аккаунта на Mos.ru соответствовала верификации аккаунта на госуслугах. А вообще, по большому счету, к чему мы сейчас ведем? Что такая вещь как Mos.ru должна прекратить существование. Это должны быть просто госуслуги.

 

Алена Август

Сейчас просто несколько отделов в мэрии йокнули. Люди трудоустроены, понимаешь?

 

Тимофей Шевяков

Я прекрасно понимаю. И я лично очень хочу, чтобы они встретили Новый год очень печально и без икры на столе.

У нас есть госуслуги. Они достаточно неплохи. Там достаточно большой объем тех услуг, которые необходимы. Сделайте региональные довески, и всё будет нормально работать. Госуслуги уже, по сути дела, являются большой платформой, там просто эту навеску сделать, и всё будет нормально работать. Потому что у нас сейчас, по сути дела, есть две дублирующие друг друга системы.

Это не очень хорошо. Потому что если у тебя есть две дублирующие системы, то риск утечки данных у тебя вырастает в два раза.

 

Алена Август

У меня к тебе вопрос теперь уже не про сами технологии. Как ты считаешь, если же все-таки мы идем к электронному голосованию, которое мы постоянно тут обсуждаем, и сейчас вы уже посмотрели, как это работает на большом формате – на Москве, на Нижнем Новгороде… Просто многие говорили о том, что если бы везде было электронное, тогда бы «НЕТ» победило.

 

Тимофей Шевяков

Я повторю то, что я сказал. По моим ощущениям, то, что я видел по электронному голосованию, и то, что я видел в протоколах комиссий – мы же, помимо электронки, еще и выставили наблюдателей от партии, − соотношение 65%/35% мне представляется вполне реальным. Говорить о том, что «НЕТ» победило бы, я бы не стал. Это немножко иллюзия. Да, доля голосов против была бы выше, но однозначного выигрыша тут бы не было.

Понятно, что в случае если у тебя везде электронное голосование, у тебя автоматом вырастает явка и доля голосующей молодежи.

 

Алена Август

Ну да. Это всегда интересно – поломать систему и попробовать: «А если я нажму «НЕТ», позвонит ли мне товарищ майор?». Многие люди считают именно так: «Я нажму «НЕТ», надо проверить, как это работает. А вдруг ко мне сейчас придут?». Так люди воспринимают.

Спасибо большое. Если есть вопросы к Тимофею, задавайте. Следующий у нас Григорий Добромелов. Саша Асафов убежал на эфир, не рассчитал силы. Я сейчас сброшу в общий чат то, что он написал в качестве своего мнения. И наконец-то у нас смог войти Евгений Минченко. Евгений, тоже подключайтесь к нашей дискуссии. У нас тут всё по-простому.

 

Григорий Добромелов, исполнительный директор Института политических исследований

Если идти по вопросам по повестке – итоги и сюрпризы… Сюрпризов по большому счету никаких нет. Наверное, можно относительным сюрпризом считать полученный процент, но мы понимаем, что он несколько выше данных социологов, что позволяет говорить о том, что в ряде регионов все-таки перестарались – как с явкой, так и с приводом людей и правильным подсчетом.

Если говорить о главном итоге, то это, конечно, полная дискредитация цеха целиком, потому как в очередной раз, к сожалению, на уровне регионов, на уровне месседжей всё провалено. На уровне стратегии всё сделано было очень грамотно, очень классно. Правильно был выбран раскол оппозиции – очень правильно ее раскололи, − очень правильно было сделано по форме само многодневное голосование, очень правильно было сделано, что голосовали пакетом.

Наверное, из стратегических ошибок можно отметить только то, что прятали поправку с обнулением. Прятать ее, конечно, не стоило. Судя по качественным исследованиям, люди воспринимали это как обман. И конечно, потом хаотично, в последний момент, после того, как Владимир Владимирович в фильме объявил о важности и приоритетности этой поправки – фильм так был специально смонтирован, чтобы сделать акцент на этой поправке, – последние две недели активно начали через все возможные федеральные каналы раскручивать интерпретацию поправки по обнулению. Конечно, ее надо было интерпретировать раньше и давать вполне разумные и адекватные ответы.

Стратегически всё выдержали грамотно, а когда пошли до непосредственно технологической реализации всего этого на местах, тут уже, конечно, был полный швах. Я соглашусь с Григорием в том, что, конечно, к сожалению, уровень менеджмента в большинстве регионов не выдерживает никакой критики. И когда они отказывались от технологов, от стратегии, которая была выработана на федеральном уровне, в регионах они не получали ничего хорошего.

Кроме того, губернаторы очень многих регионов демонстративно абстрагировались от этого голосования, и тоже понятно, почему. Потому что было бы странно Айсену Николаеву, например, активно поддерживать поправки в Конституцию, когда речь идет о государствообразующем языке и народе. И таких примеров в регионах достаточно много.

 

Алена Август

И в национальных республиках, поддержу тебя, эти проблемы были. Они не знали, как объяснить народу эту поправку по языку. Это снова начало обостряться. Только в Башкирии затихло, в Татарстане затихло. И в Якутии тоже, кстати, были вопросы у людей, а с чего бы вдруг.

 

Григорий Добромелов

Григорий говорил о том, что эта кампания показала пользу социологии. Действительно, в кои-то веки на федеральном уровне всё было сделано максимально грамотно с точки зрения замеров – качественных, количественных, диверсификации данных ФОМа и ВЦИОМа. Здесь всё было сделано хорошо.

Но в регионах не было сделано ровным счетом ничего. Эти поправки никак не были приземлены на специфику регионов. Если бы изначально потестировали на регионах, что им надо накручивать, какую поправку раскручивать, какая подходит, то был бы совсем другой эффект.

Тут же вот в чём проблема. В очередной раз, к сожалению, все лица, принимающие решения, живут одним числом – 1 июля. До того они жили 21-22 апреля, потом стали жить 1 июля. Но на самом деле жизнь-то на этом не заканчивается, она только начинается для всех. Самая главная проблема сейчас – это завышенные ожидания у граждан по отношению к этим поправкам.

Есть лояльное большинство. К счастью, опять смысловая коалиция сформирована, есть некое формирование единой позиции вокруг поправок и вокруг Путина. Потуремский очень четко на своей социологии показывал, что 70% тех, кто поддерживает поправки, поддерживают и Путина. Это нормально. Это некое путинское большинство. Поэтому и объяснять-то им «обнуляшу» вполне адекватно. Они ждали: «Путин остается? Ну хорошо, мы поддерживаем, что Путин остается».

После 1 июля жизнь только начинается. И у многих из этих людей сейчас завышенные ожидания, что мы приняли в Конституцию многие социальные поправки, теперь-то мы ждем реформ. Мы-то ждем, что что-то поменяется. А ничего меняться-то не собирается, по крайней мере, на региональном уровне. На федеральном многие изменения мы сейчас увидим – и в правительстве, и в системе управления. Я думаю, что к сентябрю много что интересного появится. Но тем не менее, что-то с этим эффектом завышенных ожиданий надо делать.

Второе – надо, конечно, что-то делать с теми, кто не голосовал. Понятно, что там тоже устойчивое антипутинское большинство, уверенные антипутинцы. Но были еще и те, кто пошел бы и проголосовал, если бы не было поправки об обнулении, причем в том формате, как есть, − что нас обманывают. И второе – если бы не было пакетного голосования: «Это мне нравится, а это я есть не собираюсь». И с ними тоже надо что-то делать. Тоже надо сегментировать, тоже надо понять, как с ними дальше работать.

И наверное, последнее, что касается предстоящих выборов – Единого дня голосования и декабря. Я думаю, что проблема, безусловно, существует в том, что сама Государственная Дума и элиты не очень хотят распускаться. А что бывает, когда мнением элит пренебрегают, − пример перед глазами. Это абсолютно внутриэлитная история, когда раскачали, и просто запрос на уважение – то, чего нет ни в Архангельске, ни в НАО – с людьми не разговаривают.

Но все-таки с Госдумой, я думаю, что эта проблема не только в том, что с ними не поговорят. Надо будет – поговорят, найдут рычаги. Людей, на которых нет рычагов, нет в Думе. Поэтому эти проблемы как-нибудь решат. Я боюсь, что гораздо бóльшая проблема – это «усталость металла». То, что видно сейчас по региональным администрациям, по технологам, по всем – все за полгода дико устали. Все в диком нервяке. Все в диком стрессе.

Потому что такой сложной – эмоционально, психологически – кампании… Не сложной технически, а именно эмоционально, потому что все, конечно, еще под этим COVID находятся. Еще полгода этого аврала, и люди начнут совершать ошибки просто от усталости. И количество этих косяков, когда надо одновременно вести 225 кампаний, перевесит все возможные пределы. И конечно, здесь уже не до сохранения какого-то большинства. В этой ситуации лишь бы выжить.

Поэтому я бы не рисковал. Не только потому, что в декабре будет и пессимизм, и всё прочее. Мы не знаем, что будет в 2021 году. Может, в 2021 году всё будет еще и хуже. И с точки зрения минимизации рисков, наверное, можно было бы дотянуть и до декабря. Чисто технологически можно всё это организовать. Но упираемся в людей. Нет кадров, нет людей, которые не уставшие.

Будут массовые сбои. На уровне пяти-шести демиургов федерального уровня, которые придумывают грамотную стратегию, и еще полутора десятков специалистов из нашего цеха, которые справятся, – помимо этого, надо еще несколько сотен человек пехоты в каждом регионе, которые будут тащить каждую технологическую кампанию. Этой пехоты нет. Качество этой пехоты просто ниже плинтуса.

 

Алена Август

Мне сейчас, прямо в эти секунды, несколько человек написало: «А мы не устали. Нас не брали».

 

Григорий Добромелов

«А мы «денежков» хотим». Это называется так. Это не «мы не устали». К сожалению, тут еще вот какая история. У нас давным-давно цех превратился в две большие группы. Первая группа – «бойцы вспоминают минувшие дни и как молоды были они». И привыкшие заниматься симуляцией избирательного процесса. И когда вдруг они столкнулись с реальным политическим процессом, потому что голосование за Конституцию – это был политический процесс, тут оказалось, что к новым реалиям никто не приспособлен, и работать в этих реалиях никто не умеет. Все отвыкли. Все привыкли заниматься имитацией бурной деятельности. Имитации бурной деятельности на этой думской кампании не получится.

А вторая половина – они прочитали три книжки и считают, что стали политтехнологами от этого. Или провели полторы избирательные кампании. И точно так же к реальной борьбе – а на Госдуму будет сложная кампания по всем основаниям – они не готовы.

И есть небольшая группа людей, кто постоянно работал на конкурентных выборах, которые в принципе дают качественный и постоянный результат. А есть группа, которая качественно и постоянно проваливается и получает заказы. Именно качество материала определяет очень многое, в том числе и в администрациях. Практически нет грамотных вициков по внутренней политике и начальников управлений в регионах. Они тоже не умеют работать с новыми медиа. Главный запрос из регионов: «Ребята, выстройте нам коммуникационную кампанию! У нас ни губернатор, ни вицики не видят людей». Они не умеют общаться с новыми медиа, не умеют работать. Что со всем этим делать, АП пусть решает – где они будут искать людей… Потому что если не декабрь, то сентябрь. Но хорошо, есть полтора года. Это значит, надо за полтора года где-то найти 300 хороших технологов. Где их найти, вопрос.

 

Алена Август

Вопрос такой есть. Хотя когда мы говорим «все», это не значит, что говорим 100%. Есть еще и порох в пороховницах, и есть люди. Но система раздачи заказов не всегда по принципу профессионализма, к большому сожалению. И селекция именно такая, какая есть.

 

Григорий Добромелов

Она всегда будет такой. Здесь не вопрос распределения заказов. Это вопрос исключительно набора компетенций, которые сейчас сильно отличаются от того, что написано в классических работах, − тех трех книжках, которые все радостно прочитали.

 

Сергей Смирнов, политконсультант

Вопросов нет. Григорий, у меня есть возражение. Все эти страхи: «Ах, мы устали! Ах, полгода работали! Ах, мы выгорели!»… Извините, коллеги, но они выглядят как-то немножко по-детски.

Я вспоминаю одну из первых предвыборных кампаний в Украине, в которой я принимал участие. Некоторые начали к ней готовиться еще в январе 1998 года, а выборы были в декабре 1999-го. Два года непрерывной работы в чужой стране, в жестких условиях, очень конкурентные выборы с непредсказуемым эффектом. Я работал там год.

А потом еще на год мы пошли на политические проекты, имея буквально пять или шесть дней новогодних отпусков.

Поэтому по поводу «устали»… Извините, это звучит немножко по-детски или кокетливо: «Мы писали, мы писали, наши ручечки устали. Мы немножко отдохнем, а потом опять писать начнем». Ребят, год надо работать, два. А кто обещал, что будет легко?

Проблема, на мой взгляд, не в том, что у нас нет 300 политтехнологов, пехоты, а в том, что власть просто не понимает, зачем они нужны. Вчера об этом уже говорили, в том числе, если я не ошибаюсь, говорил Евгений Минченко. Результаты референдума показывают, что при помощи чисто административных, причем абсолютно законных вещей, можно сделать любую явку и любой результат. «Давайте на выборах у нас будут голосовать семь дней, будет у нас электронное голосование, которое в принципе легко организуется. Плюс сделаем голосование в трудовых коллективах, потом еще что-нибудь сделаем. И еще сделаем викторину». Для того чтобы сделать викторину с призовым фондом в десять миллиардов, не нужно никаких политтехнологов, нужно просто десять миллиардов.

Это означает, что, имея достаточно большие деньги, можно делать выборы, абсолютно легальные, без всяких политтехнологов. И поэтому у нас фактически один из последних шансов сейчас, на сентябрьских выборах, показать что-то, что дешевле на несколько порядков этих десяти миллиардов, и что работает хотя бы так же эффективно – работает на явку, на голосование.

Потому что я просто перебираю, что традиционно делают наши политтехнологи. «Давайте сделаем АПМ какие-нибудь и будем раздавать в пикетах». Ну скажите, политтехнолог для этого нужен? Нет. С этим справляется любой замглавы районной администрации, который наклонит учителей, пенсионеров или актив «Единой России». Для того чтобы разместить билборды, тоже политтехнологи не нужны. Ролик запустить на телевидении, организовать явку…

А мы-то там зачем? Где мы в этой традиционной якобы политтехнологической деятельности? Нас там нет. Более того, если уж так смотреть, именно мы, политтехнологи, когда-то придумали и обосновали эффективность всевозможных конкурсов, викторин и всего прочего, что потом, как выяснилось, легко повторяют любые чиновники без нас. А мы ничего нового не предлагаем. А когда что-то предлагаем, это зачастую не работает, потому что, что греха таить, мы иногда просто выпендриваемся: «Давайте сделаем красиво. А давайте попробуем вот это. А вот у нас будет то». А эффективность какая? А эффективности никакой.

 

Алена Август

К сожалению, очень многие стали работать по шаблону. Но как только доходит дело до качества поиска смыслов, мне кажется, все-таки чиновники вряд ли смогут это. Другое дело – доказать им, почему это надо. Потому что когда ты берешь просто форму, вопрос — чем ты ее наполняешь. Ну научились они выставлять пикеты. И что?

 

Сергей Смирнов

Алена, смысл во всём. Смысл в адекватной, понятной и эффективной форме и содержании. А к сожалению, ни то ни другое мы предъявить массово не можем. В результате зачастую идем на компромисс.

Я неоднократно сталкивался с тем, что мне пытались вынести мозг на тему «давайте сделаем так, как в прошлом году, это было эффективно, это было хорошо. Давайте снова сделаем это, потому что это хорошо зарекомендовало себя. Давайте не будем рисковать». И еще излюбленная фраза: «А ты готов ответить?». Готов. Правда, потом ты попадаешь в черный список, потому что ты-то ответил, твой кандидат победил, всё было хорошо, но тем самым ты кого-то из чиновников макнул лицом в не очень приятную коричневую субстанцию. Поскольку второй раз он туда не хочет, он тебя просто не берет.

Возвращаясь немножко к референдуму. Я не согласен, например, с тезисом о том, что зря прятали положение об обнулении сроков. Власть не могла говорить о том, что это одна из главных поправок. И слава богу, что у нас есть оппозиция, которая это всё вытащила, которая на каждом углу кричала: «Не обращайте внимания на всё остальное! Главное в этих поправках – это обнуление сроков».

Мы постоянно проводили качественные и количественные исследования – очень многие сказали: «Слава богу. Мы поняли. То есть это на самом деле не по поводу какого-то пресловутого повышения социальной защиты, в которое мы не особо верим, или прав животных, которые нас не особо волнуют. Это, оказывается, за Путина. Тогда пойдем голосовать».

Путин у нас все-таки дзюдоист, но мне кажется, здесь было политическое айкидо. Нашу оппозицию спровоцировали, и она радостно побежала на каждом углу кричать о том, о чём не могла впрямую говорить власть.

Алена Август

Народ уже говорит, что как-то перешли к обсуждению цеховых проблем. Надеюсь, что это не будет, как у нас часто бывает, плачем Ярославны: «Увы, профессия умерла». Потому что мы как раз с молодыми коллегами говорили недавно, что то, что профессия умерла, мы говорим, наверное, последние лет пятнадцать, но как-то она жива. Вопрос в том, во что она превращается. И буквально на вчерашней дискуссии риторически прозвучал от всей души, с болью в сердце, вопрос, а по пути ли нам с такими выборами? Может быть, надо как-то выбирать свою этическую позицию? Это я вам просто передаю то, что обсуждалось.

 

Федор Щепетов

Я добавлю очень немного на эту тему. Я против такого плача Ярославны о том, что профессия умерла. Действительно, я могу только согласиться с Григорием, что есть места, где мы всегда были не нужны, а есть места, где, наоборот, очень даже нужны. Но я от себя добавлю, что те результаты, которые есть сейчас, можно разбить на две части.

Первое – ситуация показывает, что даже в тех тепличных условиях, которые были созданы, далеко не все смогли получить тот результат, который от них ожидался. У нас есть два пояса протестных – их можно назвать «дальний пояс» и «крайний пояс». Это Крайний Север и Дальний Восток. Они вполне себе прорисовываются, и всё это видно.

И второй момент. Есть неочевидное последствие этого голосования, которое, я думаю, очень скажется на рынке в будущем и повлияет на востребованность политконсультантов, потому что очень многие расслабились после этого голосования. Сейчас все увидят большие результаты, решат, что всегда можно голосовать семь дней, всегда можно голосовать на участке во дворе. И после этого будут относиться к процессу существенно менее ответственно. Это может повлиять на то, как будет расходоваться бюджет в отдельных регионах, и на качество кадров, которые будут привлекаться. Очень многие начнут относиться к этому, что «и так сойдет». И когда этот момент придет, и многие решат, что сойдет и так, тут выяснится, что есть оппозиция, есть местные элиты, есть люди, которые готовы дать деньги под выборы, и результаты будут очень неожиданные во многих местах, где до этого вроде всё было практически идеально при той системе, которая была на этом голосовании.

Кроме всего прочего, могу сказать, что явно будет расти объем блока легитимизации, потому что, особенно после этого голосования, это очень востребованная история. Люди должны продолжать верить в выборы, люди должны продолжать видеть избирательный процесс. Он должен быть легитимным, поэтому как специалист я могу сказать, что это будет становиться всё более и более востребованным. И в сочетании с электронным голосованием работа в интернете будет становиться одним из основных блоков.

 

Алена Август

По поводу легитимизации – мне кажется, стоит задуматься не только об этом. Потому что как раз в попытках что-то легитимизировать, просто добыть такую победу, к сожалению, это переросло в нехорошее ремесленничество, когда занимались только игрой, якобы выборы идут. Но я думаю, что на фоне тех историй, когда люди поймут, что нечего есть, что нужно как-то спасать свой бизнес, могут вполне возникнуть какие-то интересанты, которые будут реально биться на победу. Не за фикцию выборов, а очень надеюсь на то, что в каких-то регионах будут реальные выборы. Мне кажется, к этому идет.

 

Федор Щепетов

Видишь, на примере НАО мы теперь можем сказать, что даже в таких условиях выборы можно проиграть. И мы теперь точно знаем, что для этого нужно делать. Этим это голосование, наверное, очень показательно.

 

Алена Август

Хотя там территория достаточно маленькая. Можно было, мне кажется, буквально с каждым побеседовать даже. Мне кажется, такое отношение к выборам, что «мы тут занимаемся а-ля игрой в легитимизацию»… И я вижу, к сожалению, что в нескольких регионах, где сейчас выбирается ВДЛ, история ровно такая же. Причем там горсточка специалистов, не всегда даже, простят меня коллеги, специалистов, с надеждой на то, что администрация всё сделает, а мы сделаем вид, что тут у нас выборы – билборды повесим, какие-то проекты замутим, чтобы люди по улицам побегали… Вполне возможно, что осенью этого будет мало для реальной победы, и что администрациям не удастся своими методами сделать те результаты, на которые они рассчитывают.

 

Федор Щепетов

На самом деле уже в очень многих местах видно, какие протесты и кластеры, если вообще к этому вернуться. В прошлый раз я говорил про то, что в Петербурге что-то может быть, и там действительно что-то произошло. Там как раз на выборах стоит ТИК, который можно открыть и увидеть там целую интересную россыпь УИКов, где подавляющее большинство голосует «против». Можете обратить внимание, это очень интересно. И на самом деле очень много таких именно протестных кластеров и точек, где идут протестные голосования. И видно, что с ними либо не работали, либо работали как-то не так.

 

Алена Август

У нас вопрос от Паши Склянчука замечательного. Вопрос, видимо, ко всем: «Кто-нибудь может объяснить, что значит фраза «после Путина будет Путин» с точки зрения логики и здравого смысла? Паш, какая логика и здравый смысл, если люди просто не могут объяснить себе будущее, в котором почему-то другие политические конструкции, и Путина, который много сделал в кампании, просто не будет. Потому что мы же видим, сколько раз пришлось президенту лично пообщаться с народом. Сколько раз ему пришлось лично убеждать. Мне вообще становится как-то жалко наше первое лицо, потому что люди, которые должны заниматься кампанией, возлагают на него такие надежды, что можно и не выдержать.

Вот Рома отвечает, что это просто красивая фраза. У кого еще есть ответы? Мне кажется, это просто объяснение своей беспомощности как-то по-другому и более адекватно оценивать реальность. Ну и понятно, комплимент первому лицу, от которого ты зависишь в этой жизни. Мы же понимаем, кто это произнес.

 

Павел Склянчук, эксперт ГД

Ты на самом деле очень важную для меня сейчас тему раскрыла, отвечая на вопрос. Действительно эта кампания еще запомнится тем, что у нас Путин впервые взял на себя эту неблагодарную роль объяснятеля. Сколько раз он выступал с личным телеобращением… Увенчалось это всё этим памятником подо Ржевом и так далее. Мне, конечно, интересно, как он себя почувствовал в шкуре публичного идеолога, и весь груз ответственности персонифицировался прямо на нем. Его к этому сподвигли, убеждая долго, или это было лично его желание, чтобы люди поверили только ему, и только он смог бы объяснить эти поправки, а никто другой не смог бы этого сделать.

Просто интересно, как это было на самом деле. К нему пришли: «Владимир Владимирович, тут у нас социология показывает, что у нас вообще катастрофа. Выручайте». Или наоборот: «У нас есть такой план. У нас будет набор доверенных лиц, и каждый по поправке будет чеканить». А он говорит: «Нет, этого мало, давайте я сам»…

 

Алена Август

Правду мы можем услышать только от него, Паш. А он что-то не зашел к нам в Zoom в очередной раз. Не знаю, почему. Мы всегда его ждем.

Я могу только по каким-то обрывкам данных, которые есть у меня, – и мне кажется, что это, может, на самом деле так и было… Мы же понимаем, что у нас борются несколько сил – АПшечка со своими разными группами, володинские со своими разными интересами. И понятно, мне кажется, что каждая из этих групп говорила о том, что «эти не справятся, только на вас вся надежда, и без вас никак. Поэтому просто необходимо срочно выступить перед народом».

А уж убедить первое лицо в том, что народ, как только выслушает это выступление, сразу побежит голосовать, и всё в стране становится прекрасно, я думаю, тоже можно. Потому что человек живет уже немножко в своем каком-то мире и информацию получает не от тебя, не от кого-то еще, а от своего окружения, которое и формирует его реальность. Так всегда, к сожалению, случается.

 

Алена Август

Федор, ты сейчас кого спрашиваешь, что вы думаете о влиянии выборов в Беларуси?

 

Федор Щепетов

Я всех спрашиваю. Просто у нас уже постепенно всё подходит к концу, поэтому у меня простой вопрос. У нас есть еще промежуточная дата, которую мы вообще очень редко обсуждаем, хотя на самом деле она достаточно важная. Будут выборы в Беларуси, и они будут 9 августа. Через пять недель всё произойдет. И на самом деле от того, что там будет происходить, я думаю, может зависеть то, что будет происходить у нас на Единый день голосования.

Например, если там будут какие-то активные акции протеста, то мы можем увидеть у себя определенное закручивание гаек, как бы чего не вышло. Если он, наоборот, проскочит совершенно легко, без каких-либо последствий, как в начале 2010-х годов у них было, то опять же это пройдет незамеченным. Если Лукашенко наберет меньший процент, это может вдохновляюще повлиять на оппозицию. Какие у вас мнения?

 

Алена Август

Я буквально секунду скажу, потому что недавно участвовала в одном мероприятии, где обсуждали как раз ситуацию в Беларуси, в том числе с теми, кто в Беларуси, − и с теми, кто работает с Бабарико, и с теми, кто работает с Александром замечательным, батькой всея Беларуси. Я так понимаю, что, скорее всего, все-таки ситуация пойдет по жесткому сценарию, потому что он не готов делиться властью, а у людей настроения достаточно протестные. И он же, как я понимаю, всё еще мечется – ему хочется и в нашей кухне поучаствовать, какую-то помощь получить от нас… Он же хороший школьный завхоз, хороший учитель труда – и здесь табуреточку урвать, и с Запада тоже что-то получить. И это тоже создает определенные трудности в развитии ситуации. Я думаю так.

И мне кажется, это действительно в чём-то может повлиять, потому что, несмотря на то, что мы как бы разные страны, всё равно мы всё еще одна большая страна и смотрим друг на друга, у кого что происходит.

 

Роман Смирнов

В продолжение своей красивой концепции правовой неопределенности, которая у нас сейчас усиливается как метод регулирования такой же неопределенности технологической, еще более интересной…

 

Алена Август

Неопределенность – это красиво, а хаос – это честно.

 

Роман Смирнов

Хаос – это просто мрачно. С неопределенностью как-то поиграть можно.

Хочу привести еще одно сравнение, которое в голову приходит. Логика этих симптомов, которые проявляются даже на таком значимом процессе как общероссийское голосование, то есть НАО. Чего никто не ожидал по всем прогнозам – по самым лояльным и нейтральным достаточно, − что целый регион и вдруг против. При всех внутренних работах и так далее – это одно дело. В подоплеку не хочу внедряться…

 

Алена Август

Сегодня даже кто-то выложил в Facebook, что есть целые поселения, где все проголосовали против.

 

Роман Смирнов

Я в этом поселении лично не был, хотя я почти весь НАО облетел в свое время. Но вопрос не в этом. Вопрос в том, что, мне кажется, важна не симптоматика или какие-то диагнозы, а то, что это продолжающийся процесс. И предыдущий определенный звоночек был, мы все помним, в 2018 году – такой серьезный, радикальный. Хакасия – Владимир, например, когда совершенно неожиданно, непредсказуемо, но зато очень интересно, озорно победили люди, которые мало из себя что представляли вообще по жизни. Соответственно, то же самое в Хабаровске. И в Приморье достаточно неоднозначная ситуация.

Поэтому если проводить какие-то параллели, мне кажется, сейчас и власть, и технологи, которые достаточно интенсивно с ней работают, идут по сценарию поиска баланса в ежедневном режиме – контроль каких-то наиболее проблемных точек и решение вопросов ситуативно. Если напрашиваются какие-то параллели, то это движение по льду. Мы сейчас не понимаем, где он тонкий, где он более толстый, но трещины однозначно уже где-то пошли.

И вопрос в том, что эта симптоматика – даже если вычесть те условные 22 млн, о которых говорит яркий представитель оппозиции Шпилькин Сергей, которые аномально якобы возникли… Не готов говорить, насколько это достоверно. Затрудняюсь вообще в его математических выкладках ориентироваться настолько глубоко. Но тем не менее, даже с учетом этой симптоматики, 22 млн, мы прекрасно понимаем, что большинство проголосовало «ЗА». Причем осознанно пришло, проголосовало. Никто эту Конституцию не видел, не читал, и вообще как раньше ее не знали, так и не будут ее знать. Это очень условный документ, достаточно формальный. Проголосовали за Путина.

Эта неопределенность, на мой взгляд, прежде всего связана с продолжающимися разговорами о трансфере – непонятно, во что это выльется – и достаточно грамотной правовой игрой. Никто этого не замечает, особенно среди технологов, не обращает внимания, а в том числе среди поправок достаточно много интересных моментов с полномочиями Госдумы и Конституционного суда – в том числе уменьшение судей и так далее.

И вопрос заключается в том, что у нас и раньше-то вроде судебная власть была достаточно относительной, независимой, если так говорить, а в дальнейшем однозначно этот процесс будет усугубляться. И чем меньше возникает у власти, в том числе через суды, через независимых политтехнологов, политюристов, которых они привлекают, таких точек обратного контакта с населением, с избирателем, тем меньше ощущается толщина пресловутого льда, по которому мы идем. Если мы эту толщину льда не чувствуем, если эти трещины возникают, то да, пока они неопределенные. Но в конце концов может оказаться, что мы идем по льду, который будет трескаться везде. Это самое мрачное, и совсем бы этого, конечно, не хотелось.

И на мой взгляд, безусловно, этот баланс можно и нужно искать. Но искать его в рамках своего собственного дома, своей организации, не приглашая людей, которые могут это посмотреть со стороны, увидеть проблемы и честно, в открытую, сказать об этом, − это большая беда, на мой взгляд. И тут я соглашусь с Евгением Николаевичем Минченко, который на одном из наших предыдущих мероприятий сказал, что не только боятся технологи работать с другими партиями, оппозицией и так далее, а просто не хотят, потому что это определенная «черная метка».

И вся оппозиция не слаба сама по себе, ее просто нет, потому что оппозиция – это «пятая колонна», это враги. И когда нет определенного баланса, что оппозиция может на следующих выборах – причем я имею в виду федеральные выборы, не только региональные и муниципальные – прийти, взять власть и победить, и эти опасения у власти, что оппозиция просто их снесет, а у оппозиции, что их так в конце концов и не допустят, − это приводит к очень жесткому дисбалансу. К дисбалансу, о котором технологи, которые постоянно работают с властью, никогда власти не скажут, потому что они уже привыкли работать в этой системе. И вообще постоянно работающий только в этой системе человек видит только одно – яркое лицо оппозиции, это Навальный. А это вообще, я согласен со многими коллегами, которые до меня сказали, не оппозиция. Это маленькая очень оппозиция.

Оппозиция видна как раз в Хакасии, в Хабаровске и в НАО. Это те же самые элиты, которые играют свою игру. Это протестные голосования при всех расторговках, которые ведет КПРФ. Мы прекрасно помним несколько туров в Хакасии, мы прекрасно помним, что в Хабаровске после прихода губернатора победил ЗС – тоже ЛДПР пришла та же самая. В НАО, я вам скажу по секрету, на предыдущих выборах в ЗС «Единая Россия» взяла феноменальный результат по России – они взяли 70%. В стране, где не больше 40% «ЕдРо» в регионах брала, а тут на ЗС «ЕдРо» взяло 70%. И вот проходит несколько лет, и поправки проваливаются. Тут и объединение, наверное, какую-то часть сыграло, и в какой-то части, может быть, действительно элитные какие-то…

Но вопрос совсем не в этом, а в том, что вся эта система имеет тенденцию также к объединению. Там идет постоянная работа. Там идет постоянная борьба, несогласие, в чём обвиняют контрэлиту оппозиционную. Но мне кажется, в этом ее плюс и достоинство, потому что в этих спорных, дискуссионных и конфликтных ситуациях как раз идет выковывание чего-то адекватного.

В глубине. Мы этого сейчас не видим и не чувствуем даже, может быть. Я этого не знаю. И дай бог, следующее лицо, которое придет от оппозиции, − это будет адекватный человек, который готов к конструктивному эволюционному диалогу. Но с учетом того, что это поле постоянно сужается, в том числе потому, что навешиваются какие-то определенные ярлыки… Знаете, как у лошадей шоры надеваются на глаза, чтобы она только вперед смотрела. Если обществу это постоянно навешивать, то у оппозиции сформируется своя аудитория, свое ядро, электорат. И он уже есть, потому что, как в нашей стране проголосовать против поправок… При том, что около 16 миллионов людей проголосовало против поправок, и это только официальные цифры, а какая-то часть просто не пришла и вообще не проголосовала.

И по всем опросам – почитать Telegram, соцсети – большинство почему-то голосовало «против». Та самая общественность, активисты, которые голосовали до этого «против» и вели активный образ жизни в соцсетях, мессенджерах и так далее – не боты, естественно, – пришли и проголосовали. И вот эти 16 миллионов есть. И что с этими людьми делать, как встраивать…

 

Алена Август

Вопрос в том, что если действительно кому-то захочется выстроить нормальную оппозицию – не мериться частями тела со всеми другими оппозиционерами, не решать, кто умнее и круче, не бороться за чисто донатики, а реально составить оппозицию, − то это не вопрос. Потому что масса есть, нарастить ее можно, технологии такие существуют. Важно просто поставить себе эту задачу.

Наша оппозиция такую задачу себе не ставит. Они нашли свою нишу существования – котик на коврике, собака на другом коврике, и всем нормально, все устроились. Этот получит свою часть еды, этот получит свою часть еды. Но если кто-то всерьез решит побороться, то для этого все ресурсы существуют. Только бери в руки и делай.

 

Роман Смирнов

Это страшно просто, если созреет кто-то серьезный, кто это оседлает. Потому что эти серьезные намерения – оседлать эти 16 миллионов людей – это те люди, которые не будут готовы к конструктивному диалогу. Вот в чём беда. Потому что любая другая оппозиция, готовая к конструктивному диалогу, воспринимается уже как не оппозиция. Это враги, «пятая колонна» потенциальная. И Навальный тому пример. И КПРФ – историю с Грудининым мы до сих пор помним. Какой бы он ни был оппозиционер, как бы мы к нему ни относились, но проблемы он до сих пор разгрести не может. Это лицо современной оппозиции – оно разное, оно такое, но оно есть.

И поэтому, на мой взгляд, тут очень важно, очень нужно с этой точки зрения работать в том числе в правовом поле. Не в том правовом поле, о котором говорят сейчас, в том числе в рамках общероссийского голосования, а немножко шире на это смотреть. Ребята, давайте просто поймем, что не надо пытаться сделать из всех граждан или из всех избирателей тюбики с зубной пастой и из всех выдавить нужный ответ, как зубную пасту. В конце концов, паста закончится, и ни к чему хорошему это однозначно не приведет. Либо тогда на выброс, либо начнется бунт. Это главная, мне кажется, беда.

И рамки современного правового поля. Надо пошагово понимать, что правила игры едины для всех. И пока у оппозиции как раз этого понимания нет, поэтому они даже не ждут денег. Они уже даже не откликаются на эту ситуацию, они исходят из того, что им денег можно получить только от Госдепа – вместе с печеньками, естественно. Потому что внутри кто-то их финансировать просто не готов. И весь ресурс у них уходит в пшик.

 

Алена Август

Спасибо большое, Рома. Дорогой Лев Каменцев, вы нам тут сейчас пишете про Навального. Я вам скажу один раз, хорошо? И больше не буду повторять. Навальному ничего не нужно – ни партия, ни последователи. Ему прекрасно живется с тем капиталом, который он получает от людей, которые в него всё еще верят, и от тех, кому он дурит голову, еще и бизнесменам, которые на всякий случай иногда ради интереса эти деньги ему дают, и достаточно большие. Человеку прекрасно живется, пожелаем ему хорошо отдохнуть сейчас в Калининграде.

Когда человек на войне, он в отпуск не ездит. А его война за другое – «за бабло». Мы тут просто не политику обсуждаем, мы про технологии, если вдруг кто-то не понял. Это был единственный момент. Просто вы очень настойчиво пишете.

Мы тут не против, не за, мы про технологии.

 

Федор Щепетов

У меня вопрос еще по паре регионов – это выборы в Архангельской области, которые предстоят, и выборы в Иркутской области. У кого какие прогнозы, и кто что думает по результатам и по перспективам оппозиционных кандидатов? Может быть, у кого-то есть обоснованное мнение? Результаты социологии, например?

 

Евгений Сучков, политконсультант

По технологиям. Нынешнее голосование ничего нового в плане технологий не принесло. Мы как профессионалы по большому счету оказались невостребованными. Эту кампанию по голосованиям за поправки выиграл административный ресурс, будем откровенны. Некоторые наши коллеги, которые работали на повышение явки, были просто исполнителями, к сожалению.

Хорошо это или плохо? Конечно, плохо. Плохо для всех нас, плохо для государства, для избирательной системы, для партийно-политической системы. Была задача любыми способами обеспечить требуемый результат, то есть утверждение поправок.

По сути, есть минус большой. Перспективы нерадостные, потому что если однажды разрешили использовать любые методы, то кто сказал, что их нельзя использовать дальше.

Смогут ли партии в полной мере воспользоваться своими возможностями этой осенью? У меня большие сомнения. Во всяком случае, коронавирус никто не отменял. Шансов, что он ослабнет, не очень много. Партийная активность сейчас близка к нулю, если вы обратили внимание – и на уровне лидеров, и на уровне региональных отделений.

Что может сработать? Может сработать усталость населения. То есть будет низкая явка, но может оказаться, тем не менее, высокая протестная активность. Как эти факторы сработают в сентябре, сейчас сказать пока что трудно. Сумеют оппозиция и политические лидеры раскачать ситуацию к сентябрю, не сумеют – вопрос непростой. Апатия в обществе очень большая, недовольство пока еще в полной мере не созрело. К сентябрю возможно ухудшение экономической ситуации, как прогнозируют экономисты – не все, но многие. Соответственно, может быть и рост протестной активности. Но утверждать что-либо – я говорю о возможностях, я не говорю, что так будет… Нам нужно к этому готовиться, и тем, кто будет работать, это дело в своей работе учитывать.

О перспективах нашего цеха как такового. Естественно, если те изменения, которые были во время голосования за поправки, будут внедрены в дальнейшем в избирательное законодательство, ничего хорошего от этого не будет. Это будет лишним подтверждением того, что идет профанация вообще всей партийно-политической системы и выборов как ее составной части. Повлиять на ситуацию мы здесь напрямую не можем, но быть готовыми к различным вариантам мы должны. Спасибо.

 

Юрий Горбунов, политконсультант

Хотел бы добавить по первому. Я думаю, что все-таки не 65%/35%, гораздо они ближе. Это первое. Второе. Все-таки это голосование, как любое голосование, если оно власть не свергает, дает какой-то сигнал власти – скорректировать свою линию, какие-то другие месседжи сделать.

У нас есть официальная оценка, итоги голосования, и то, что мы сейчас говорим экспертно. Получается, власть не может опираться для принятия своего решения о дальнейшем на те результаты, которых она добилась 1 числа. А если она не знает общую картину, потому что результаты, которые достигнуты, достигнуты не в Москве, а в регионе. И вряд ли в АП знают, что там было в конкретной комиссии. А это конкретные территории, конкретные поселки либо города. А отсюда получается, что если она не имеет качественной обратной связи, то тогда и решения ее такие. Тогда не стоит удивляться каким-то ошибочным решениям, которые зарулят не туда.

Мы, конечно, можем думать о том, что у них есть какая-то параллельная информация и так далее. Но что такое параллельная информация? Это те же люди. Никому не хочется докладывать начальнику, что у него плохо, до последнего, пока не рванет.

Алена Август

Я согласна. Потому что у нас с плохими вестями гонцов давно пристреливали, правильно? Поэтому все сделают хорошую мину, доходит информация всегда в искаженном виде, причем через несколько итераций. И понятно, что люди свои заключения строят на основе каких-то вообще не соответствующих жизни данных.

 

Юрий Горбунов

А это касается не только политических. Это и экономические, и экологические… Яркий пример – экологическая катастрофа в Норильске. То же самое – никто не хочет плохие вести везти. Никто не хочет сказать, что король голый. А если никто не хочет, так он и будет голым ходить, пока не замерзнет. Это что касается 1 числа.

По Архангельску не скажу, могу по Иркутску добавить. Если все-таки товарищ Щапов у нас пройдет регистрацию – это муниципальный фильтр… Настроен он серьезно, поэтому битва будет кровавой. Инструментарий находится в нерабочем состоянии. Там много действующих лиц, местная элита сильно сегментирована. И она очень любит дружить против. Она не будет дружить за, она любит дружить против.

Одной из его серьезных ошибок было то, что он к себе привлек бывшего главу города, Бердникова, и вся прошлогодичная городская кампания была «все против него». И коммунисты, и «Единая Россия», и другие лица – у них разные флаги, «Промпартия» и другие – все дружили против него и не дали ему взять большинство в городской Думе. И начинать свои кадровые решения губернатор начал с того, что приблизил того, против кого все объединились. На мой взгляд, какое-то несерьезное решение. Вместо того чтобы привлечь – не коммунистов, а других товарищей. Но сейчас он уже начал их подтягивать – давать льготные кредиты строителям и так далее. Но первый шаг запоминающийся. Кто ему это советовал, трудно сказать.

Я два месяца там как раз провел в прошлом году и видел, что все-таки это легло в население. Но теперь, когда фактически чистый и пушистый, товарищ, который может входить и в Москве во все кабинеты… Худшего соперника себе он не мог выбрать. Хотя, конечно, я из Telegram-каналов читаю о том, что пытаются говорить, что Левченко – его ставленник, но это уже жалкие попытки хоть как-то замазать.

У него очень большой рейтинг, и команде действующего будет тяжело. Конечно, они разработали проекты спойлеров, в том числе от КПСС пойдет товарищ, у которого созвучная фамилия, и он будет выше в строчке. Но для Щапова это еще один повод сказать, что «меня боятся, пришлый товарищ»… Мы все эти аргументы знаем, это просто технологические.

И еще. Если взять сам Иркутск, там действует очень сильно даже не электоральная вещь, а приводные сетки этих финансово-экономических структур. Захотят ли финансово-экономические структуры проплатить за и.о., либо они вложатся в одного из фаворитов, основного соперника, это вопрос. А они у них мощные по самому городу. Но сама область и территориально огромная, и обычно центральные города занимают 50% по численности населения, здесь не так. Здесь крупные города вокруг – в частности, по Ангарску тоже предстоит битва за главу города и за депутатов. И фактически для местных товарищей, может быть, это будет более важно.

 

Алена Август

Спасибо большое, Юра, за такой разбор, расклад интересного региона. В Архангельской области, насколько мне чуть-чуть известно, тоже, скорее всего, будет непросто, потому что северный народ суровый, быстро не прощает, а обиду таит достаточно долго. Шиес там рану в сердце оставил ого-го. И даже непонятно, что должен сделать Цыбульский, а он всё равно олицетворяет власть, плюс еще этот протокол с объединением, которое не объединение теперь уже… Блестящих результатов там, конечно, сложно будет добиться, но там, как и во многих регионах, нет достойных соперников, в отличие от Иркутска. Сейчас ребята пишут про Пермь, а в Перми тоже…

 

Юрий Горбунов

Хотел добавить по Иркутску. Ребята скинули, где больше всего «против» проголосовали. В Иркутске, если посмотреть по УИКам, это Ольхон. Это заповедный остров. А почему так? А всё очень просто. Потому что они прочитали, что есть федеральные территории, и по телевидению первым как пример приводят Байкал. А там у них, кроме этого, больше ничего и нет. Забери у них это, и всё. Они даже не знают, что дальше делать.

 

Алена Август

Это к вопросу, что не нашли, как объяснить, на чём делать акцент на каждой территории. Я тут писала в чате, что у меня было полное ощущение, что власть, даже зная правила игры, сочиняя эти правила игры, тем не менее, умудрялась сделать всё настолько хаотично. Такое ощущение, что в темной комнате с полки брали какое-то решение, не глядя, делали что-то, натыкались на сопротивление и начинали дальше делать другое. Хотя, мне кажется, достаточно было времени для анализа и понимания, что на этой территории это опасная тема, а это выигрышная тема; это надо акцентировать, а это лучше увести в тень.

И можно было это делать, но, так как не везде профессионалы, не думали вообще о том, что надо таким таргетированным подходом… А люди действительно примеряли все к себе, и важно было это учитывать. Тем более важно было учитывать то, о чём мы говорили, когда еще начали свои первые встречи в Zoom, что люди посидели дома, они нашли другой круг общения, он у них изменился. Они стали задумываться о чём-то, как вообще проходит их жизнь. И это тоже уже немножко другие люди. Пусть они не изменились кардинально, но стоило в этой ситуации присмотреться и задуматься над эмоциональным состоянием, над психологическим состоянием. Потому что пандемия действительно обнажила некоторые страхи и чувства очень сильно. Спасибо большое, Юра.

 

Юрий Горбунов

Кстати, очень интересный вопрос. Как те территории, где сейчас стоят губернаторские выборы, сшили эти компании? Как губернаторы использовали это голосование по Конституции, для того чтобы повысить свой рейтинг на территории? Или они от них все прятались? Я знаю, что прятались. И получается, что результат 70-80%. Казалось бы, к этой компании как раз и нужно присоседиться, и, глядишь, она тебя вытолкнет. Однако мы такого не наблюдаем.

 

Алена Август

О чём это говорит? Что они сами сомневались в том, что у них получится. Но зато сейчас, когда я вижу в статьях в СМИ, что такие-то губернаторы грудью шли на амбразуру, за президента агитировали, − это появилось только после того, как обнародовали результаты, и стало понятно, что теперь бояться нечего. Сейчас они, как всегда, хотят примазаться к победе. Мне кажется, для этого многие и старались как-то так себя вести, что если козыри, то мы всё сделали, а если вдруг карта бита, то мы старались спасти, но нас не слушали.

 

Юрий Горбунов

Это очень интересный момент. И конечно, разобрать бы это уже после сентября для анализа итогов губернаторской кампании.

 

Алена Август

Спасибо всем. Мы ждали возможности обсудить это всё. И у нас же есть традиция – прощаемся вот так вот, ладошкой. Всем пока! Ну что, жизнь принесет нам какие-то еще интересные темы. Надеюсь, что встретимся и в Zoom, и когда-нибудь встретимся уже вживую. Очень хочется большинство из вас обнять. Всего доброго.

 

 

Записки из чата конференции:

 

Андрей Кондратьев: Банальная стратегия — согласиться с необходимостью совершенствования Конституции, но запустить свой, альтернативный список поправок (хотя бы как электоральный трюк) — оппозиция не сподобилась. Ибо — пуста, по большому счёту оказалась. Скромнее надо быть и переосмыслить себя и нишу. Иначе просто мусор. эмоциональный, но мусор.

Роман Смирнов : КПРФ запускала, кстати альтернативные поправки.

Федор Щепетов : Какие партии ожидаете в ГД? Если СР выпадет, кто займет их место?

Склянчук Павел : дальше будет практиковаться многодневное голосование? или это была разовая история?

Андрей Кондратьев : возглас о поправках от КПРФ был был шёпотом на уровне громкости мысли даже в инете…

Марат Татар-Базар : Проблема в том что Навальный ни с кем не хочет делтть лавры лидера оппозиции, он не договороспособен. В данном случае была правильной стратегия Каца всем идти на голосование и ставить галочку Против

Роман Смирнов : Власть может быстро подготовиться — за последние годы к такой оперативности уже натренировались, каждый год избирательное законодательство меняют и ничего, выборы проходят под полным контролем и общероссийское голосование тому живой пример — оперативно организовали и оперативно выиграли;) Оппозиция — у нас это враги, а врагом быть мало кто хочет, вот они и виляют как могут. Потому что мало привлекают независимых специалистов, анализа, экспертизы — ноль, все ручками и в последний момент и это уже шаблон, к сожалению

Александр Асафов : Коллеги вынужден бежать, тезисно изложил Алене, по возможности передаст. Жалею что не смог лично, ну не последний раз. Всем удачи на ЕДГ.

1. Несмотря на успешный опыт многодневного голосования — применять нельзя. Члены УИК и наблюдатели — это живые люди. За 7 дней работы по 12 часов они умирают, начинаются ошибки и дискредитации
2. ДЭГ — будущее несмотря на скептицизм. Успеют ли распостранить на всю страну -до ГД? Скорее всего да. Можно делать многодневное электронное и однодневное традиционное
3. Попытки дискредитации голосования были в информационном поле — а отработка и отражние в правовом. Это правильный подход и в целом из поля эмоций и манифестаций все будет переходить в правовое поле.
4. Публикация чуши на карте нарушений и давление (обман) членов УИК дискредитирует и оппозицию и наблюдение. Участвуя в наблюдении шире (в этом году никак) оппозиция может контролировать любое голосование, но не хочет. Она не для этого. Сроки регистрации наблюдения были расширены, ограничения (2 наблюдателя на УИК ) были сняты. Оппозиции честное независимое наблюдение не нужно. Им нужны эмоции в СМИ и соц.сетях с целью мобилизации донатов. Асафов — официальный представитель Общественного штаба по контролю и наблюдению за голосованием в Москвею

Склянчук Павел : вопрос Роману Смирнову — есть ли прецеденты начатых судебные процессы по оспариванию итогов голосования?

Роман Смирнов : Отмены есть по участкам, по судам пока ещё рано говорить времени мало слишком прошло. Пока о таких обжалованиях я не слышал, но вероятность есть — в Московской области, Свердловской области, Санкт-Петербурге, если оппозиция основания не разменяет в политическом переговорах. Хотя что обжаловать, если процесс регулировался порядком ЦИКа? Политика аппаратная, а не публичная, состав действующих технологов поэтому власть устраивает

Денис Матюхин : на самом деле беда в том, что на совещании любого уровня руководитель (любой) озвучивает задачу и все дружно кивают головами и никто никогда не скажет о рисках и проблемах задачи. И так везде

adm : О чем речь — партию Навального не регистрируют!!

Андрей Кондратьев : в каждом регионе — своё «глубинное государство», далеко не всегда с текущим руководством во главе… Народ выживает как может в режиме неартикулированного непонимания, а не оппозиционности. Пока.

Алена Август : а Навальному это не нужно, не смешите )

Роман Смирнов : Нарисовали опрос про многодневное голосование на своем тг- канале — пока народ не определился, 50 на 50: https://t.me/electionallawyers/41986

Роман Смирнов : Всем спасибо, было очень интересно, всего доброго.