Странности первых леди и загадочная фотография: как прошлое рушит репутации сильных мира сего

Скандалы гендерной идентичности усиливают политический кризис ЕС — Елена Август

Скандалы о гендерной идентичности, кризис европейской повестки и рост миграционного давления формируют новую реальность. Политконсультант, медиатехнолог Елена Август объясняет в программе «Точка зрения» на Правда ТВ, как эти вызовы влияют на общество и политику.

Слухи, угрозы и цена публичной жизни

— В Америке разгорается скандал: Дональд Трамп вслед за известными американскими журналистами и общественными деятелями обвинил жену экс-президента Обамы, Мишель Обаму, в том, что она на самом деле трансгендер под именем Майкл. Это может быть правдой, на ваш взгляд?

— Мы живем сейчас в такое время, когда правдой может оказаться всё, что угодно, самые невероятные фантастические выдумки. Подобные высказывания о Мишель Обаме мы уже встречали, но когда об этом говорит Трамп, то это становится еще более обсуждаемой историей.

К Мишель Обаме уже были претензии от прессы, что на самом деле она трансгендер. Было даже мнение, что её муж — представитель ЛГБТ*, и вот эта парочка на самом деле является образцом фиктивного брака, и дети у них усыновленные, и все это такая сконструированная история.

Но все эти высказывания ничем существенным не закончились: кого-то наказали, кому-то закрыли рот, где-то пригрозили, где-то деньгами откупились.

Мы не можем точно сказать, что из этого правда, а что нет. Сегодня любой заметный человек, особенно политик высокого уровня, рискует тем, что его личную жизнь будут обсуждать.

Трамп тоже не всегда говорит правду: он часто нас удивляет, позволяет себе резкие высказывания и запускает информационные линии, которые тут же становятся предметом обсуждения. Вот и мы с вами обсуждаем то, что он сказал.

Обвинения в адрес Брижит Макрон и загадки семейной пары

— Последние факты говорят о том, что нет ни одной фотографии беременной Мишель Обамы. Но давайте перенесемся с вами во Францию. Там совсем недавно суд оправдал американскую журналистку Наташу Рэй, утверждавшую, что жена президента Франции, Брижит Макрон, на самом деле мужчина-трансгендер. Почему такие разоблачения стали всплывать именно сейчас? Как это отразится на имидже самого Эммануэля Макрона, или же его имидж, особенно после скандальной Олимпиады в Париже, уже ничего не может испортить?

— Портить уже практически нечего после всего, что произошло во время руководства страной Макроном — один большой факап. Претензии к Брижит тоже возникли не сейчас, их достаточно часто высказывали. Другое дело, все ожидали, что будет суд и девушку накажут. Но мы видим, дело решилось иначе.

Это вызывает у общественности логичные вопросы: журналистка была права или её решили не наказывать? Что же на самом деле происходит? К паре Макрон вообще много вопросов, например, огромная разница в возрасте, странная история, что она якобы была его школьной учительницей, странная история с тем, как они себя порой ведут.

— Что нет её фотографиив молодости, но есть фотография её якобы умершего брата.

— Эти истории сейчас становятся достоянием общественности, потому что мир стал очень прозрачным, а также мир полон фейков, и разница порой неощутима. Люди читают в интернете, в социальных сетях, сопоставляют. То есть жизнь великих мира сего уже не является тайной за семью печатями или священной коровой.

Гендерные отклонения: болезнь или особенность нормы?

— Психиатры считают гендерное отклонение болезнью. Если так, то выходит, что ведущие мировые политики — больные люди?

— Я психолог, практикующий, и я не соглашусь с такой позицией. Больными являются люди, которые своим ненормативным гендером и своей гендерной сексуальной историей начинают активно делиться с окружением: навязывают, демонстрируют, пропагандируют. Это нездоровая ситуация.

Но в истории человечества всегда рождались люди, которые почему-то оказывались не в том теле, не того пола. Это на самом деле большая беда, потому что это сложно принять, сложно с этим жить. Решалось это по-разному: когда-то наказывалось, когда-то люди находили способ существования. Но считать их больными нельзя. Это некое отклонение от нормы, но не болезнь.

И важно понять другое: так тебя наказала твоя природа или это всего лишь погоня за модой, что, к сожалению, нередко случается с молодыми людьми?

Поэтому правильно, что у нас сейчас в стране запрещена пропаганда ЛГБТ*. В юности идёт поиск себя, желание определиться, и именно в этот период особенно опасно поддаваться внешнему давлению или модным тенденциям.

В креативной индустрии, например, до сих пор у некоторых существует представление, что юноша должен быть женоподобным, а девушка — наоборот, принимать неожиданные решения о своём образе. На нежную психику такие установки могут оказать сильное влияние, и тогда человек рискует прожить жизнь, которая на самом деле не является его собственной.

Мы видим, как даже Запад постепенно отходит от крайних подходов, когда в культурной среде ценность произведения измерялась не художественным уровнем, а соответствием определённым социальным трендам. Вспоминается даже шутка о том, что для победы на кинофестивале главную роль должен исполнять одноногий афроамериканец, желательно трансгендер с максимально необычной биографией.

Лоббирование ЛГБТ и сокращение населения

— Сейчас повестка действительно изменилась: в США, которые долгое время были локомотивом этой темы, с приходом новой администрации ЛГБТ*‑повестка была фактически отменена. И у меня возникает вопрос: ведь Америка считается светочем демократии, ориентиром для Европы. Почему же страны Евросоюза не последовали примеру Соединённых Штатов и не пересмотрели свою гендерную повестку?

— Не все политики готовы действовать решительно и менять курс. К тому же существует серьёзное гендер лобби, в том числе в элитных кругах.

Продвижение определённой повестки велось целенаправленно: работали целые научные институты, специальные группы, разрабатывавшие методы её внедрения.

Я часто рассказываю студентам, как это начинало действовать. Вспомните европейские и американские фильмы двадцати-тридцатилетней давности: на экране благообразная семья — родители, дети, собака — прогуливаются в парке. А где‑то на заднем плане, почти незаметно, двое молодых людей обнимаются. Зритель сосредоточен на главных героях, но образ второстепенных персонажей откладывается в подсознании. Со временем таких эпизодов становилось больше, затем второстепенные герои начали вести себя свободнее, а спустя пару десятилетий они уже стали центральными фигурами в фильмах и даже в блокбастерах.

Шла планомерная, системная работа, поэтому люди не готовы отказываться от того, что они продвигали много лет. Есть версия, почему это делалось: нужно было сократить население. ЛГПТ*-парам гораздо сложнее завести ребенка, чем парам с естественными наклонностями. Но полностью отказаться от того, что много лет пропагандировали, в Европе пока не готовы: а может, и многие другие вещи тоже делались неправильно? Кто же признается в своей неправоте?

Меньшинство, большинство и усталость общества

— Стоит упомянуть и либеральную повестку. Теория либерализма развивалась так: сначала отказ от верховных правителей, затем — от общественного в пользу индивидуального, теперь уже можно менять пол. В этой связи вопрос: какие ещё нравственные ограничения могут быть сняты в ближайшее время в Европе, учитывая, что США вернулись к традиционной повестке? К чему это может привести?

— В некоторых странах Европы не считается преступлением инцест, то есть близкородственные связи, секс с детьми, секс с животными. Будут ли другие страны к этому присоединяться, мы пока не знаем, но если сойти с ума, а в принципе в последнее время мировая политика не радует трезвостью разума, то все может произойти. Мы понимаем, что сейчас многое завязано на внимании к меньшинствам, и из-за этого страдало большинство.

— Фактически меньшинство руководили большинством?

— Меньшинство долгое время задавало повестку, а большинство активно возмущается: родители забирают детей из школ, где навязывают идеи, которые они не принимают, и ищут альтернативу — это целая организационная проблема.

Смельчаков, готовых резко развернуть эту машину, сейчас нет, но под давлением общественного недовольства изменения всё же начинаются. Дополняет картину и кризис на Украине: люди задают властям вопросы, почему средства уходят туда, а не на медицину или образование в своей стране. Эти заявления звучат всё громче, и повестка постепенно будет меняться, хотя и не быстро.

Столкновение культур и возможный конец привычной Европы

— Европейцы не готовы воевать: они расслабились, разнежились, им не до военных действий. Есть и серьёзный мигрантский фактор: в Европу приезжают молодые мужчины из неблагополучных стран, чаще всего исповедующие ислам и представляющие собой сплочённую силу. На ваш взгляд, что ждёт коренных европейцев в будущем, если они не пересмотрят свою гендерную повестку?

— Мы видим, к чему привели миграционные волны: Европа просто растворяется в мигрантах. Я еще до СВО перестала ездить в мои любимые европейские города: ужасно видеть Париж, где на площадях мусор, грязь, сидят мигранты, в Берлине таксисты проезжают мигрантские районы на скорости и не приедут на вызов.

А сейчас проблема становится ещё серьёзнее. Коренное население живёт в страхе в своих странах, потому что мигранты сбиваются в банды и творят, что хотят. Потому что в основном это не те люди, которые приехали с хорошим образованием, с желанием работать и приносить пользу, помогать своим семьям. Нет, многие просто хотят всю жизнь жить на пособие, ничего не делать.

— Но есть и плюс: они с презрением относятся к разным родам извращений, которые стали нормой в Европе.

— Мы наблюдаем столкновение двух культур. С одной стороны — пассивное поведение коренных жителей, допустивших развитие ЛГБТ*‑повестки. С другой — агрессивное поведение мигрантов, которых не устраивает ни отношение местных, ни условия их приёма: они требуют больше пособий, жилья, доступа к благам, созданным другими, и неважно, что они приехали вот только что, а вы тут строили эту страну.

При этом мигранты часто выступают против самой культуры стран, куда приехали: их ценности не совпадают ни идеологически, ни в культурном контексте. В результате в европейских странах с высоким уровнем миграции возникает культурный и идеологический конфликт, который снижает общий уровень безопасности.

* — признано в РФ экстремистским движением и запрещено законом.

Автор Антон Бекетов

https://www.pravda.ru/videochannel/2317027-gender-identity-scandals-impact/