Уходящая неделя запомнилась «высушенной» повесткой. В фокусе внимания прессы вновь оказались московские события, а некоторые федеральные СМИ стали похожи на столичные вестники. Разнообразие пришло внезапно. Вечер четверга запомнился двумя громкими событиями: в Киргизию на фоне ареста экс-президента страны Алмазбека Атамбаева прилетел премьер-министр России Дмитрий Медведев, а в Совете Федерации заявили о разработке законопроекта, который позволит регионам определять и запрещать места для проведения митингов. О главных смыслах недели «ФедералПресс» побеседовал с ведущими политологами страны.
Российские Гайд-парки?
Столичные беспорядки навеяли российским сенаторам идею написать законопроект, наделяющий регионы правом определять места для митингов. За пределами обозначенных территорий проводить протестные акции будет строго запрещено. Судя по всему, перед сенаторами стоит нелегкая задача – усидеть на двух стульях. Член Совета Федерации Людмила Бокова дала понять, что инициатива не должна вступать в противоречие с Конституцией, с другой стороны, она не должна позволять нарушать права других граждан, которые «ведут детей в детские сады и школы». Насколько такой законопроект востребован сегодня? Какие смыслы он в себе несет? И назрела ли необходимость в подобных новеллах?
Комментирует политолог Дмитрий Журавлев:
«Если в определенных местах можно будет проводить митинги без согласования, то это одна ситуация. Например, британский Гайд-парк. В Гайд-парке, конечно, митинг не поместится, там не так много места, но повыступать можно. В этом случае получается интересный закон, который сразу снимет кучу мелких проблем, потому что, с одной стороны, оппозиция кричит «нам свободы не дали», с другой стороны, они как-то все время умудряются митинговать там, где всем было бы плохо, перекрывать улицы. Здесь эта проблема снимется сразу. Перестанут задавать вопросы: «Почему нам не согласовали?».
Если же просто определяется, что в других местах нельзя, а здесь можно по согласованию, не скажу, что это плохо, но вы же прекрасно понимаете, что это будет. Это будет очередь на тридцать лет, как в советское время за колбасой, потому не полгорода же ты выделишь для подобных мест. Значит, будет какое-то ограниченное их число, и при любом увеличении политической активности возникнет проблема очереди, что скорее всего создаст дополнительную напряженность, но не политическую, а психологическую.
Если это способ борьбы с несанкционированными митингами, то думаю, что бессмысленный. Для этого все механизмы и так уже есть. Если это способ упростить, то нужно упорядочить в заявительном условии, что там не идет другой митинг. Совсем без согласования не получится, потому что могут завести три разных митинга на одной площадке. Но согласование должно быть очень упрощено. Если власти говорят, что на это время территория не занята, то это должно быть достаточным основанием, чтобы митинг прошел».
Комментирует политический консультант Алена Август:
«Я думаю, в тех условиях, в которых мы живем, государство (а сенаторы представляют государственные интересы, интересы народа, потому что государство – это народ) вынуждено думать, чтобы обезопасить жителей. К сожалению, мы видим, что иногда даже согласованные акции превращаются в не очень удобное действо для тех, кто просто живет на улицах, во дворах, рядом с которыми это проходит.
Если уж мы говорим об опыте той же Европы, то практически во всех крупных городах существуют определенного рода площадки, например, Гайд-парк, где действительно можно митинговать, проводить собрания.
Я думаю, что меня очень хорошо поняли бы москвичи, живущие в центре, на той же Тверской. В выходной они хотели бы просто гулять, дышать и спокойно пить кофе, а не слушать вопли митингующих и стук дубинок. Это вполне нормальная практика, когда для каждого вида общественной активности подбирается определенное место. Другой вопрос, что оно должно быть удобным для тех, кто будет собираться. Это должно быть не совсем на задворках.
У нас, к сожалению, некоторые региональные администрации, не вступая в коммуникацию с недовольными людьми, пытаются их выслать за 101-й километр. Это тоже неправильный подход. Попытка сенаторов как-то отрегулировать подобного рода отношения – это поиск золотой середины, чтоб была возможность выражать свое мнение, чтобы громкое публичное мнение, выраженное со страстью, не мешало людям жить и чтобы это мнение было услышано, чтобы оно не было [высказано] за чертой города. Поэтому вполне понятно желание законодателей учесть интересы всех сторон».
Комментирует политтехнолог Андрей Максимов:
«Во всем мире требуется разрешение на проведение массовых мероприятий. Это не только наш специфический политический аспект, особенность. С одной стороны, у нас, как и у всех демократических стран, есть своя свобода митингов, собраний, где ты можешь выражать свое мнение. Но другое дело, если ты свободный и безоружный выйдешь посреди Тверской, то скорее всего тебя переедут. Это будет плохо и для тебя, и для людей, которые это сделают.
Наверняка какие-то права стоит сохранять для предвыборной агитации, даже упростить право проведение предвыборных акций, мероприятий, пикетов для тех кандидатов, которые зарегистрированы и ведут агитационную кампанию, потому что срок кампании ограничен, потому что лето и людей почти нет. Когда ты за 10 дней должен подавать разрешения на пикеты, во-первых, погода может испортиться, во-вторых, тема может перестать быть актуальной. Это же важно не только для оппозиции, но и для тех кандидатов, которые представляют другие политические силы».
В роли наблюдателя
Настоящая драма развернулась на уходящей неделе в Киргизии: дворец экс-президента Алмазбека Атамбаева несколько дней подряд пытались взять штурмом, пострадали 52 человека, некоторые из них находятся в реанимации. В итоге Атамбаева арестовали и подозревают в коррупции. На фоне этих событий для участия в Евразийском межправительственном совете в страну прилетел премьер-министр Дмитрий Медведев, который заявил: «Мы внимательно наблюдаем за тем, что происходит», добавив, что «лимит на революции» Киргизия уже исчерпала. Как события в Киргизии могут отразиться на отношениях с Россией? Почему за ними важно наблюдать? И будет ли дальше нарастать протест в Центральной Азии?
Комментирует политолог Дмитрий Фетисов:
«Конечно, желание Медведева, призыв к аккуратным действиям в отношении Киргизии понятны, потому что обострение в Киргизии сейчас невыгодно ни России, ни Китаю, ни Узбекистану, ни Таджикистану. Тут входят интересы многих игроков и все хотят стабильности. Но при этом я думаю, что такой крайний негативный сценарий [возможен], потому что видно, что противостояние [действующего президента Сооронбая] Жээнбекова и Атамбаева очень серьезное, как мы увидели за последние дни – доходит даже до вооруженных столкновений. Плюс сегодня в страну вернулся [Омурбек] Бабанов, который был главным оппонентом Жээнбекова на президентских выборах, набрал больше 30%. Это тоже популярный в Киргизии политик, который может выводить людей на улицу. Он также находится под преследованием в Киргизии. В его отношении было возбуждено, если не ошибаюсь, два уголовных дела. Бабанов делал заявления, что не собирается возвращаться в политику и в Киргизию. Тем не менее, сегодня он вернулся, и его визит связан с происходящим. То есть сейчас мы получаем три, условно говоря, серьезные политические группы, которые будут между собой делить власть. При этом в Киргизии играет роль фактор раздробленности с пророссийским севером и прокитайским югом. Причем север и юг очень разобщены между собой. Противоречия между этими территориями огромно и в последние годы только усиливалось.
Не факт, что на фоне всей этой нестабильности на юге не вспыхнут новые конфликты. Тем более учитывая, что криминогенная обстановка там очень напряженная: большое количество незарегистрированного оружия, радикалы узбекского происхождения, группировки террористов. Сейчас многие силы могут воспользоваться ситуацией, поэтому я думаю, скорее всего, в ближайшее время мы увидим продолжение уличных противостояний, серьезный политический кризис. И я бы не стал исключить вероятность гражданской войны».
Комментирует директор Центра политических исследований Финансового университета Павел Салин:
«У России есть стратегические интересы в республике. Киргизия входит в Евразийский экономический интеграционный проект, там есть военная база. Россия считает Центральную Азию не сферой своего эксклюзивного влияния, она там делит его отчасти с Китаем, Западом, Турцией, но тем не менее это одно из стратегических направлений российской внешней политики, поэтому, конечно, не факт, что Россия только наблюдает, но [возможно] и принимает участие в разрешении этого конфликта. Не зря бывший Киргизский президент летал в Москву незадолго до этих событий.
Скорее всего, конфликт так или иначе пойдет по сценарию деэскалации, но там будут локальные вспышки [протестов], может быть массовая активность и прочее, но ничего нового по сравнению с тем, что там происходит в последние 15 лет, не произойдет».
Комментирует политолог Алексей Макаркин:
«Киргизия – член ОДКБ, член Евразийского союза. Она – военный союзник России по линии ОДКБ, и она экономический союзник России по линии Евразийского союза. То, что Россия будет наблюдать, – это вполне закономерно.
Плюс у России есть свои интересы в Киргизии, которые заключаются в том, чтобы на этой территории не было Америки. Вначале Россия согласилась на присутствие американцев, когда была операция в Афганистане и были надежды на улучшение российско-американских отношений, потом они стали ухудшаться, Россия стала настаивать на том, чтобы американцы ушли. Президент Бакиев занялся лингвистикой. Американскую военную базу переименовали в Транзитный центр и оставили. России сказали, что военной базы больше нет. В России на это сильно обиделись. Как-то решили, что Бакиев обманул, Россия тогда поддержала оппозицию, главой которой был Атамбаев. Бакиева свергли, и Атамбаев сделал несколько важных шагов. Во-первых, он добился того, чтобы американцы ушли из этого самого транзитного центра, во-вторых, при Атамбаеве Киргизия вступила в Евразийский союз. Поэтому Россия и наблюдает. У нее есть интерес, чтобы следующий президент не пригласил американцев.
Правда, американцы, скорее всего, и сами не придут. Операция в Афганистане сворачивается. Трамп уже думает, как бы оттуда убрать оставшиеся войска, которые не занимаются операциями, а просто присутствуют. Дальше объяснить американским налогоплательщикам, где находится Киргизия очень сложно.
Есть два момента – в России весьма негативно относятся к тому, что арестовывают бывших президентов. Это мы знаем по опыту Армении. Кстати, обратите внимание, что возможности России не так велики, и в Армении Роберт Кочерян арестован. И Атамбаев летал в Москву, пытаясь получить поддержку. И в Москве Атамбаеву сочувствуют, памятуя о его заслугах, вклад в интеграцию. Вопрос в том: а что может сделать здесь Россия? Реально рычагов вмешаться в ситуацию у нее нет. Во-вторых, она на каком-то этапе поддержала и выдвинула оппозицию с Атамбаевым, но сейчас другая ситуация. С Бакиевым была традиционная дихотомия «север-юг». Бакиев был с юга, а Атамбаев – с севера. Те, кто были за оппозицию, опирались на северные кланы. У них была реальная опора. Россия ей помогла. Когда Бакиева свергли, она ее признала.
После того, как свергли Бакиева, который был весьма авторитарным правителем, в Киргизии перешли от президентской к президентско-парламентской республике. Президент избирается всенародно, но при этом у парламента большие полномочия. Когда все это только начиналось – переход к президентско-парламентской республике – у меня были очень большие сомнения, что что-то получится. Получилось так, что такая ситуация сильно снизила роль президентского поста. Теперь тот, кто президент, всем не рулит. Например, победа Жээнбекова при поддержке Атамбаева – это не победа юга над севером. Это значит, что просто пришел к власти другой персонаж, который должен учитывать интересы разных кланов. И, во-вторых, [после перехода к парламентско-президентской республике] значительно легче стало решать вопросы через парламент, чем выходить на улицу.
Вот было голосование по Атамбаеву. [В Киргизском парламенте] 120 депутатов. 103 человек проголосовали за снятие с него статуса экс-президента. Это такое очень странное голосование, но это означает, что статус экс-президента гарантировал ему неприкосновенность, теперь ее у него нет. В числе этих 103 человек были и южане, и северяне, поэтому тут нет противостояния севера и юга, поэтому, когда Атамбаев бросил клич, к нему пришли родственники и клиенты, ближний круг. Остальные договариваются с Жээнбенковым, что видно по голосованию».
http://fedpress.ru/article/2287738