#communitypolitdigital ZOOM Дистанционное голосование и агитация-онлайн: это уже не будущее, это настоящее

Российские политики и политконсультанты обсуждают:

? Чего ждать от закона о дистанционном голосовании?

? Как пройдёт предварительное голосование «Единой России» в онлайне?

? Какие АПМ попадут «в десятку» 🎯?

Алена Август, политконсультант

Мы уже больше месяца собираемся в Zoom. Видимо, нам действительно друг друга не хватает, хочется в это верить. Жизнь преподносит такие сюрпризы, один за другим – не только коронавирус. Необходимо их обсуждать с коллегами. И это очень здорово, что у нас такая возможность есть.

 

Дмитрий Денисов, «Единая Россия»

Я здесь скорее как организатор процесса электронного предварительного голосования. Есть два способа регистрации желающего проголосовать на праймериз «Единой России» − это либо идентификация через портал госуслуг, либо через Единую партийную систему идентификации – ЕПСИА.

Как работает модель через госуслуги? Человек заходит на сайт предварительного голосования, щелкает «Хочу проголосовать» и говорит «Авторизоваться через госуслуги». Если система подтверждает его через госуслуги, фактически он является получившим авторизацию.

Мы проверяем людей на госуслугах на совпадение того, по какому округу человек хочет проголосовать. Нам важна проверка активного избирательного права этого избирателя – чтобы его адрес, который подтянулся из госуслуг, совпадал с тем, на каком уровне выборов он хочет проголосовать. Мы визуально сличаем прописку – если адреса совпадают, этот человек одобрен. Здесь региональное отделение партии отсекает тех, у кого не совпадают адреса, вручную. Другого способа мы пока не нашли.

Сразу комментирую – госуслуги и другие сайты, которые предоставляют государственные и коммерческие услуги в электронной форме, виснут не только в России, но и на всей территории земного шара. С этим сталкиваются все, не только мы.

Госуслуги с тем объемом, который сейчас у нас есть – 700 тысяч выборщиков, − справляются. Да, периодически бывают сбои − мы с ними на контакте, мы их пытаемся исправлять. История экспериментальная для нас точно так же, как и для всех остальных, но мы на этот эксперимент прошли и пока плывем нормально, в фарватере.

Второй способ идентификации, по нему тоже можно проводить мобилизацию на праймериз – это Единая партийная система идентификации. Здесь можно зайти через профиль «Вконтакте» или зайти просто на сайт pg.er.ru и зарегистрироваться. Там достаточно большой объем анкетных данных пользователь должен о себе нам сообщить для того, чтобы мы сличили наличие у него активного избирательного права ровно на той территории, где он хочет отдать свой голос на праймериз, чтобы мы понимали, что его прописка совпадает с избирательным округом.

Он заполняет анкету, и плюс мы просим его приложить фотографию разворота паспорта, фотографию разворота прописки и сделать селфи с паспортом, где было бы видно этого человека. Это аналогично регистрации в каршеринг, где пользователь предоставляет свою банковскую карту, предоставляет фотографию водительского удостоверения, фотографию паспорта. Здесь абсолютно аналогичная технология. С ней мы тоже видим очень разное количество людей, которые регистрируются.

Из тех, кто удачно прошел авторизацию, сейчас приблизительно 73-75% пользователей – это те, кто зашел, пользуясь авторизацией через портал госуслуг, и 25-27% − цифры плавают, так как регистрация идет на текущий момент – это те, кто зарегистрировался через нашу партийную систему идентификации.

Наверное, интересный нюанс. В одном из регионов – прошу прощения, не буду называть – мы социологически столкнулись с такой проблемой. Это модель поведения жителей региона, которая отличает их от других. Регион компактный, уровень проникновения госуслуг очень низкий, а мобилизация выборщиков через нашу партийную систему провалилась по одной простой причине – в регионе уникальная ситуация, у них последние три года огромный бум микрокредитных организаций и очень активных коллекторов. Поэтому наши коллеги, которые организуют там праймериз, честно сказали: «Поверьте, этот фактор влияет так, что убедить человека прислать свое фото с паспортом и дать персональные данные фактически невозможно».

Здесь присутствуют сомнения по защите результата, сбоям сервера, недобросовестным силам…

Как будет организована технология с 25-го по 31-е, когда люди будут голосовать. Первое – мы закроем регистрацию по нашей системе ЕПСИА, то есть регистрация с 25-го по 31-е будет продолжаться только на госуслугах, потому что мы понимаем, что мы действительно можем не справиться с объемом. Это фактор защиты системы.

Вторая история. Когда авторизованный и подтвержденный выборщик, у которого в личном кабинете написано «Ждите», видит там бюллетень, он по этому бюллетеню голосует. Бюллетень в этот момент защищается цифровым ключом, который создается на устройстве пользователя. После этого этот электронный бюллетень, защищенный этим цифровым ключом, который находится на устройстве пользователя, попадает в нашу систему сличения, где подтверждается его активное избирательное право. Здесь еще раз идет проверка сличения адреса с тем округом, на котором он голосует по праймериз, по которому у него в личный кабинет загрузились электронные бюллетени.

После того как пользователь отдал свои голоса на рейтинговом голосовании, он нажимает «Сохранить», и в этот момент этот электронный бюллетень падает в блокчейн-хранилище. Это неизменяемое хранилище, которое недоступно организаторам предварительного голосования. Проверить, что в этот бюллетень никто не вмешался со своим цифровым ключом, пользователь может самостоятельно. Это для нас очень большой риск, но, с другой стороны, гарантирует сохранение тайны голосования и неизменения того, как произошло волеизъявление.

Это пока все, что я хотел рассказать.

 

Алена Август, политконсультант

Очень здорово, когда есть у кого спросить, что уже происходит. Потому что история с регионом, где боятся отдавать свои фото и паспортные данные, − это же может быть где угодно. Тем более сейчас люди действительно будут брать кредиты, перекредиты, что-то еще, потому что нужно спасаться от безденежья, и вполне возможно, кто-то из нас где-то сможет на такое напороться.

 

Дмитрий Денисов, «Единая Россия»

Исходя из того, что мы не должны в этот раз открывать офлайн-участки… Напомню, когда мы проводили это в режиме моделирования, мы открывали где-то 20% счетных участков от числа участковых комиссий, арендовали помещения и так далее. Сейчас у нас нет этой проблемы – мы сделали 100% цифровых УИКов.

Цифровой участковый избирательный участок, который у нас есть на праймериз, соответствует избирательному участку, границам избирательного участка, который существует в системе ЦИК РФ. Мы получаем протоколы цифровых УИКов. Если на цифровом УИКе проголосовало три избирателя, то итоговый цифровой протокол формируется из бюллетеней трех избирателей, если там проголосовало сто избирателей, этот цифровой УИК формируется по ста бюллетеням.

Александр Серавин, политконсультант

У «Единой России» очень интересный кейс, но там они по сути сами создают свою собственную базу избирателей. Я считаю, что подход должен быть несколько другим.

Понятно, что все пошли через верификацию через госуслуги. Но там сервер должен сверяться и составлять список избирателей на основе ГАС «Выборы». Базы всегда должны быть разные и несогласованные. Этот переход как раз и есть момент контролируемый.

Сейчас очень быстро выявляются те баги в системах, которые мы до этого не видели. Я вижу, что мы абсолютные заложники этого интернет-голосования, потому что избирателей раскочегарить – мы на улицы вытащим избирательные урны, еще что-то – после трех месяцев такой проработки будет очень тяжело. И я надеюсь, что именно в городских агломерациях как раз интернет-голосование позволит преодолеть легитимность в участии избирателей.

Я слышал разговоры о том, что в этом интерфейсе люди могут запутаться. На самом деле все интерфейсы идут очень простые – зашел на сайт www.gosuslugi.ru под своим номером, верифицировался, автоматически подтверждение произошло – например, по ГАС «Выборы». Дальше ты в определенное время заходишь – ты сам, естественно, придумал себе пароль, получил электронный бюллетень, проголосовал, и можешь посмотреть, чтобы голос не изменился. И точка.

Самое главное здесь в оперативности выдачи данных – вы видите эту динамику. Пусть хоть какие позиции кто угодно смотрит в моменте перехода, потому что вся система должна разделяться на три ключа, чтобы там не происходило обмена данными, чтобы была сохранена тайна волеизъявления гражданина.

Я вам хочу сказать, что май – исторический месяц для электронного голосования, потому что огромные прототипы тестирует сейчас «Единая Россия». Понятно, Москва свой доработает, Петербург, Ленинградская область. Казань, еще один регион, сейчас вылетело из головы. И мы в течение месяца получим, мне кажется, штук семь в той или иной степени работающих, и, я думаю, за первые числа июня станет понятен тот прототип – ну или в момент, когда будет на голосовании, кому будет разрешено, – который окажется более простым, лаконичным, понятным и больше вызывающим доверие.

 

Алена Август, политконсультант

У меня вопросы идеологического характера к представителям партий, потому что само по себе дистанционное голосование очень многие политики воспринимают в штыки, считая, что мало того, что дурили на участках, теперь еще будут дурить так, что вообще никто не разберется, голову сломает.

 

Денис Парфенов, депутат ГД РФ, КПРФ

Мне не хочется никого обижать из коллег, но я все-таки буду по скептическому пути идти, поскольку есть большая разница между тем, когда ты обкатываешь проект электронного голосования для целей своих партийных праймериз – здесь, пожалуйста, можно любые новации внедрять, рассказывать о них и всячески их рекламировать, чтобы другие партии, например, заимствовали. Это не возбраняется. Но когда это имеет прицел на возведение такого рода процедур в универсальную и превращение их в единственную или, по крайней мере, основную или очень значимую для выборов и для голосования в принципе, то, конечно, такое одобрить и поддержать достаточно сложно. Учитывая, что по-прежнему на те вопросы, которые мы ставили и на рабочей группе, когда еще в прошлом году в Москве прорабатывался проект этого электронного голосования на трех округах, и когда сейчас в Госдуме это обсуждалось, и я, в частности, выступал с трибуны с критикой этого законопроекта… Сейчас, я вижу, в чате тоже люди пишут, и сказать, что там есть какие-то исчерпывающие ответы на все вопросы… Нет.

Действительно, голосование не внушает оптимизма просто потому, что – давайте уж будем честны – и при проведении традиционных процедур, которые через бумагу проводились, было много нарушений, манипуляций… Но там, по крайней мере, была ясность, на каком этапе, в каком виде участники политического процесса могут поработать над защитой своих интересов.

Да, всегда шла традиционная гонка вооружений. Власть придумывает какие-то интересные, выгодные ей вещи, а оппозиция и все заинтересованные примкнувшие сочувствующие стараются набрать побольше наблюдателей, как-то их обучить, вовлечь в этот процесс, и через такого рода участие не допустить нарушений.

Сейчас же это все исчезает, все уходит в прошлое, потому что мы с вами прекрасно понимаем, что организаторами выборов становятся, по большому счету, программисты. Забавная ситуация складывается, когда вся система организации выборов – от ЦИКа до региональных и тем более участковых комиссий, – по большому счету, оказывается зрителем, который просто смотрит за тем, как кто-то из мастеров IT-технологий организует выборы, потом подводит их итоги и публикует результат.

По большому счету, избирательная комиссия в этом смысле для мебели остается.

Это порочный подход, потому что да, это может, конечно, временно дать выгоду – в 2021 году сохранит действующая партия власти конституционное большинство в Государственной Думе, наверное, еще два-три электоральных цикла это поможет. Ну а дальше что? У нас и так народ ни во что не верит.

Я бы, наоборот, считал правильным для власти, если есть прицел на стратегическую стабилизацию действующей системы, которая, по-моему, сейчас пошла по пути разбалансировки, повышать доверие к выборам, а для этого нужно работать в совершенно ином направлении. Если заниматься тем же самым электронным голосованием, то его вводить следовало бы на протяжении многих лет, оттачивая в тестовом режиме, приучая население и помогая людям проникнуться доверием к системе. А так ничего хорошего не будет.

Про международный опыт понятно. Я не буду повторять то, что говорили. Оно нигде не применяется – только в Эстонии и только для досрочного голосования. Есть большая разница между «досрочкой» в Эстонии и между всеобщими выборами в России. Поэтому этот путь, на мой взгляд, очень гибельный.

На мой взгляд, COVID не принес какой-то совершенно новой реальности с точки зрения работы с избирателями. Да, может быть, пикеты станут чуточку менее эффективными, потому что меньше будут брать агитацию из рук в руки. Но это не катастрофа. Все традиционные способы, начиная от наглядной агитации, «наружки», расклейки АПМ и заканчивая разноской и так далее – это все остается, никуда это не денется. Да, может быть, не 15% дверей будут открывать ОДД, а 10%. Но это все примерно в рамках одних и тех же цифр.

Сказать, что жизнь у нас поменялась, и теперь все будут ходить только в скафандрах и друг с другом не здороваться – не будет этого. Ну продлится еще несколько месяцев какая-то сложная ситуация, даже до конца года если она продлится. Потом, так или иначе, жизнь будет возвращаться в более или менее привычное русло. И там, скорее, другие проблемы будут, связанные с недовольством, оценкой и переоценкой последствий, поиском тех, кто виноват и что с ними делать. Но это уже другая история, она напрямую с выборами не связана.

 

Алена Август

Денис, эпидемиологи содрогнулись – ты так смело даешь прогнозы, когда все закончится. Это можно потом кому-нибудь рассказать, или ты это сейчас только нам говоришь? Я бы не была такой смелой.

 

Денис Парфенов, КПРФ

Нет, я в данном случае не претендую ни в коем случае на истинность. Просто я смотрю за новостями. В конце концов, Google и Facebook своих сотрудников на удаленном режиме оставили до конца года. Как бы мы ни относились к этим западным корпорациям, упрекнуть их в неинформированности, наверное, достаточно сложно.

Если говорить об агитации в интернете – сказать, что она как-то радикально меняется в связи с коронавирусом, не приходится. Те, кто работал по этому направлению более или менее активно, они продолжают, они будут иметь результат. Перед тем как подключаться, я проверил, как там поживает небезызвестный Николай Бондаренко – наверняка знаете этого нашего депутата, самого активного блогера из партийных товарищей, − у него было 998 тыс. подписчиков. Я думаю, завтра-послезавтра, наверное, уже будет миллион. Кто с ним знаком, не забудьте поздравить.

Поэтому по большому счету, политика как была сферой, где только многомиллионные массы людей в первую очередь решали что-то, так и будет. Наработает какая-то политическая сила – неважно, мы это будем или кто-то из наших оппонентов – полтора-два десятка блогеров по миллиону подписчиков у каждого, тогда будет более или менее серьезное влияние на общественное мнение в интернете. Не наработает, значит не будет этого влияния.

Подводя итог – электронные выборы не одобряю, не приветствую. Считаю, что здесь нужно идти по традиционному пути. А те, кто надеется, что COVID изменит всю нашу жизнь принципиально – я думаю, что это слишком преувеличено.

Александр Серавин, политконсультант

Денис, я с тобой не согласен по двум пунктам. Приведу такой пример. Я захотел купить электронный билет и потратить всего две минуты, но появляется кто-то, кто говорит: «Ребята, а я хочу, чтобы вы по старинке ходили – сорок минут на вокзал, сорок минут в очереди, сорок минут назад». Почему вы – те, кто не живет в электронной эпохе, хотя я уверен, что и ты тоже сам живешь, ограничиваете наши свободы? Если мы хотим осуществлять свое право выбора электронно, вы говорите: «Нет, ребята, это по старинке»?

И второй довод. Есть математическая формула «2+2=4». Я понимаю, когда оппозиция говорит: «Слушайте, 2+2=4 – это сказала власть? Что-то подозрительное дело… А не замыслили ли они там что-то? Вообще мы не верим, что 2+2=4, потому что они не могли это сказать просто так. Там точно что-то замешано». Коллеги, нельзя таким образом становиться на пути прогресса, и мы в любом случае там окажемся. А разговаривая о том, что «давайте мы по старинке»… Давайте тогда снова встречаться среди Волхова на мосту и драться – кто больше победил. Или на глиняных табличках будем голосовать, как в Риме. Коллеги, я не согласен.

Денис Парфенов, КПРФ

Давайте все-таки не путать теплое с мягким. Одно дело – покупка пиццы или билетов через интернет, а другое дело – политический выбор страны, который влияет на судьбу и развитие всего общества. Это принципиально разные вещи, требующие принципиально разных систем контроля и стабилизации этих процедур.

Здесь проблема не только и не столько в электронном голосовании как в процедуре, проблема в первую очередь в доверии между властью и обществом. То, что проблемы с доверием есть, я надеюсь, здесь никому объяснять не надо. Поэтому явка низкая, поэтому бывают акции протеста по итогам голосования, если они кого-то не устраивают и так далее. Это все не на пустом месте возникает. Кто выборами занимался – а здесь, я так понимаю, все в той или иной мере вовлечены, − прекрасно знают, что у нас выборы…

Возьмите какое-нибудь собрание наблюдателей, это же похоже на собрание ветеранов войны – все рассказывают, как воевали с теми или иными формами фальсификации. И это при обычном голосовании, при котором еще хоть что-то можно проверить, кого-то на чем-то поймать с поличным и вывести на чистую воду. В электронном виде это сделать будет невозможно.

Поэтому вопрос в доверии и в стабильности этих процедур, а не в том, что кто-то ретроград, а кто-то современный. Давайте решим проблему с доверием, и тогда не будет вопросов с нашей стороны.

А что касается подозрительности в отношении власти… Коллеги, тот же самый вопрос доверия. Если власть все постсоветские годы не давала бы людям повода сомневаться в себе, наверное, тогда и разговоров бы не было о том, что, если власть придумывает что-то новое, наверное, делает это на пользу себе.

 

Александр Серавин

Коллеги, если вы хотите идти и покупать билет и считаете, что вам для покупки билета обязательно надо отстоять очередь и увидеть, как она перемещается и распечатывается бумажка, хорошо. Но не надо наступать на свободы других.

Денис Парфенов

Коллеги, за билет вы отвечаете своим кошельком. Потеряли вы свои деньги, не потеряли… Улетели вы в итоге по этому билету куда-то, не улетели – это ваше личное дело, ваши проблемы. На здоровье, можете вообще покупать как угодно – с рук, в интернете. Это ваше дело. Но когда дело касается всей политической системы и вашего участия в ее формировании, здесь нужно, чтобы система была стабильна. А ваше электронное голосование не обеспечивает этой стабильности.

 

Дмитрий Денисов

К сожалению, наши избиратели к своему кошельку и деньгам, отданным за пиццу или билет, относятся гораздо более щепетильно, чем к своему голосу. Если деньги люди готовы через интернет отдавать, то почему это нельзя так же контролировать.

Конечно, вопрос в доверии к процедуре. Поскольку мы электронно праймериз проводим третий год, у нас есть определенный опыт оценить, как та часть общества, которая голосует на праймериз «Единой России», реагирует с доверием к процедуре. И сейчас мы видим, что определенный уровень есть.

Если пройдет несколько циклов достаточно внятного электронного голосования, через несколько лет вполне возможно приучить избирателей и к доверию к процедуре. Точно так же некоторые боялись банковскими картами пользоваться – сейчас не боится практически никто.

Алена Август

Доверие к власти – эту категорию сложно «потрогать». Всегда кто-то будет доверять, кто-то не будет доверять. И это как раз то, что электронно не измеришь. Новые технологии, на мой взгляд, при достаточном тестировании – а сейчас происходит именно тестирование системы, – конечно, будут вскрываться какие-то баги, конечно, они будут отрабатываться, мы надеемся. Но жизнь-то идет вперед, и не только билеты мы уже покупаем в интернете. А поколение, которое подрастает – это люди, которые вообще не понимают, зачем ходить куда-то ногами. После карантина вообще непонятно, зачем куда-то ходить ногами ))

 

Дмитрий Денисов, «Единая Россия»

Прошу прощения, Ален, дискуссию в чате надо прокомментировать, потому что все ссылаются на эстонский опыт.

Во-первых, историю о том, что есть возможность отменить итоги голосования… Когда мы в прошлом и позапрошлом году совмещали онлайн- и офлайн-формат, у нас была предусмотрена система, что те, кто проголосовал онлайн, попадают в списки, и списки подаются на офлайновые избирательные участки, на счетные участки.

И там человеку с паспортом комиссия не должна выдавать бюллетень, поскольку он уже проголосовал электронно. Эта система тоже легко верифицируется и не требует большой нагрузки.

Ссылаясь на опыт зарубежных стран – наши коллеги, политюристы, подтвердят, что везде очень разное законодательство. Например, в Израиле все политические партии имеют право пользоваться персональными данными всех зарегистрированных в стране избирателей, и им избирком эту информацию выдает просто списком.

В нашей стране собирать персональные данные тяжело, пользоваться ими крайне сложно, особенно политическим партиям. Ограничений достаточно много, формы согласий должны быть очень четко выверены. Те формулировки, которые пишутся в том документе, который человек подписывает кликом на сайте и так далее – вот этот мелкий шрифт в договоре, за какими целями организация собирает, хранит и, не дай бог, передает третьим лицам персональные данные пользователей, – в России достаточно жесткое законодательство по этому поводу.

Поэтому для того чтобы продвинуться дальше в развитии электронной демократии, нам нужно будет работать и с законодательством о персональных данных. Даже у нас на электронных праймериз тот, кто зарегистрировался в личном кабинете как выборщик и по каким-то идеологическим причинам не хочет принимать участие в электронном голосовании, может нажать кнопку «Отозвать свое участие». Этот отзыв участия так же шифруется тем же самым цифровым ключом на его устройстве, и потом он может проверить, что за него никто не проголосовал, если он отказался от участия в предварительном голосовании. Это есть в личном кабинете пользователя, зарегистрированного в системе праймериз «Единой России».

 

Александр Хуруджи, партия Роста

Я считаю, что все технические вопросы верификации и тому подобного снимутся после пилотной апробации, в том числе на праймериз. Я уверен, что касается всех проблем, которые мы сейчас услышали и озвучивали, особенно Денис многие из них очень хорошо разложил, снимут за нас коммунисты и те партии, которые считают на сегодняшний день – может быть, даже зря считают, – что они от этого проигрывают. Мы как «Партия Роста» изначально выступали за блокчейн, за новые технологии, за простоту. Не секрет, что мы всегда имели сложность с тем, чтобы довести своего избирателя до урны. Мы сейчас, может быть, несколько оптимистично настроены…

Алена Август

У меня есть креативное предложение для вашей партии – через кассовые аппараты.

 

Александр Хуруджи

Да. Я боюсь, что к моменту, когда начнутся голосования, кассовых аппаратов у тех людей, которые за нас голосуют, уже не останется. И с учетом количества банкротств, неизвестно, за кого они проголосуют, скажут: «Вы нас слабо защищали».

Не секрет, что мы, конечно, рассчитываем на повышение результатов, и у нас есть медийные люди. Особенно приход Сергея Шнурова, у которого миллионы поклонников – они поддерживают, и мы видим их присутствие в соцсетях.

Сейчас мы думаем над тем, как использовать ситуацию. Не над тем, как бороться, потому что мы все целыми днями проводим в Zoom – мы привыкли, мы сокращаем свои офисы, мы стараемся оптимизировать работу, понимая, что это новая реальность, и по-другому, наверное, уже не будет. Как бы нам ни хотелось, но, скорее всего, очень многие вещи изменятся – и в экономике, и в нашей повседневной жизни. Поэтому мы думаем, как эту возможность использовать, и настроены именно на это.

Я думаю, что все проблемы победят партии, которые сейчас у власти и которые выстроят там качественно редуты.

Алена Август

Ты можешь как-то прокомментировать обращение Титова: «Верните обратно 10% брака в подписях, а не 5%»?

 

Александр Хуруджи

Мы столкнулись с тяжелой для нас проблемой в момент, когда шли президентские выборы – каждый из нас лично искренне, в том числе и я, даже возле СИЗО собирали эти подписи. И когда нам эти живые подписи браковали… Мы вообще с очень маленьким зазором тогда прошли, и мы знали, что это настоящие подписи, они были собраны трудом кучи людей, которые включались в процессы.

А сейчас, когда происходят эти изменения, мы считаем, что это возможность очень большому количеству людей отказать и вообще лишить их избирательных прав. Я считаю, что это предложение своевременное. Поскольку третье чтение прошло в Госдуме – мы обсуждали это вчера в режиме конференции, и я предложил в Совет Федерации. Насколько я знаю, письмо направлено Валентине Матвиенко.

Тимофей Шевяков, Партия прямой демократии

Хотим мы этого или нет, но это реалии, и они с нами уже навсегда. Электронное голосование будет, и оно никуда не денется. И чем дальше, тем больше бумажное будет уходить в прошлое. Ездить на конке или в пролетке — это, наверное, красиво, симпатично, но мы не ездим на них и не пользуемся арифмометрами. То же самое касается и голосования.

Электронное голосование очень тесно связано с социальной мобильностью населения. Чем более мобильно население, тем более востребовано электронное голосование. Если я прописан в Москве, а работаю в Новосибирске, то сейчас мне для того, чтобы проголосовать, надо лететь обратно в Москву, а в случае с электронным голосованием я просто нажимаю кнопку, находясь в любой точке земного шара. Я констатирую факт.

Что касается самой системы электронного голосования и того, насколько она будет эффективна на данный момент, если мы берем не внутрипартийные истории, а общероссийскую систему электронного голосования, – безусловно, она сейчас будет неэффективна. Поскольку она, со всей очевидностью, завязана с верификацией избирателей через госуслуги, естественно, она будет работать с той же эффективностью, как и госуслуги, то есть не эффективно ни разу.

Но мы видим, что сейчас госуслуги падают как топор каждый день. Сегодня новая искренность – министр труда Котяков, красивый и круглый, на вопрос Познера: «Почему так?», − сказал очень замечательную фразу: «Мы не думали, что столько народу ринутся за этими десятью тысячами». Это, по-моему, очень мило. А главное, честно.

И проблема-то заключается в том, что сами по себе госуслуги как ресурс, как платформа достаточно удобные, и действительно они практически не имеют аналогов в мире. Это большой плюс. Минус заключается в том, что этот хороший ресурс разрабатывался людьми с кривыми руками, торчащими из жопы, поэтому он не рассчитан на то, что у нас в стране находится 140 млн человек. И все завывания, которые я слышу последние недели: «Мы не рассчитывали на такой объем… Опять госуслуги упали…». Алло, ребята! У PornHub ежедневная аудитория – больше ста миллионов человек, и он почему-то не падает, и даже не виснет. Я скажу более того – сервера World of Tanks тоже не падают, а там тоже речь идет о десятках миллионов человек. Есть такая фигня, она называется «прогноз». Если у вас в стране 140 млн человек, то, наверное, нагрузку надо рассчитывать из этого объема.

Теперь что касается именно софтверной части. Мы сейчас занимаемся разработкой программного обеспечения для электронного голосования. Оно будет довольно защищенным, естественно, с прикрученной верификацией через госуслуги.

Три важных момента. Во-первых, эта программа не будет иметь доступа к персональным данным. Она будет иметь доступ к обезличенным данным, то есть доступ к госуслугам – госуслуги нужны только для верификации пользователя. Он может называться хоть «Мышка-норушка», без разницы. Он просто должен пройти верификацию.

Второй момент – наиболее важный, принципиально важный. Это open source проект. Каждый человек может взять исходники, посмотреть потроха программы и увидеть, как это все работает.

Третий момент – это ответ на реплики коллег, которые здесь звучали относительно того, насколько можно доверять электронному голосованию. Наш проект предусматривает выгрузку динамики голосования в режиме реального времени.

Любой сторонний человек может зайти в процессе голосования на сервер и посмотреть динамику голосования по тому или иному участку. Естественно, математику и матстатистику никто не отменял, и все возможные экстремумы, которые обозначают вбросы и прочие махинации, просто тупо будут видны на графике. Подтасовка здесь будет невозможна чисто в техническом плане, не говоря уже о самой системе закрытого и открытого ключа. Вы не можете подделать ключ. Ключ используется для голосования один раз, после чего он становится недействительным. Он переходит в режим «только для чтения» и автоматом выгружается на сервер для наблюдателей, и наблюдатели просто могут этот ключ использовать для того, чтобы посмотреть, как проголосовал тот или иной человек. Эта система работает.

 

Денис Парфенов:

Вами было сказано, что если не начать внедрять, то мы никогда не придем к светлому будущему. Здесь очень важно не путать. В бизнесе, например, вы никогда не сможете ввести хоть какую-то цифровизацию до тех пор, пока у вас не отрегулированы традиционные бумажные процессы. Пока у вас просто бюрократия внутри компании не налажена как следует, вы не сможете цифровизовать документооборот. То же самое и здесь. Пока выборы даже в нынешнем своем традиционном виде не работают как следует, говорить о «цифре» как о чем-то, что поможет им стать лучше, просто невозможно.

Тимофей Шевяков:

Я категорически оппонирую. Не надо доводить до идеала кнопочный телефон, для того чтобы переходить на смартфон. Это просто новые технологии.

Вы говорите о вбросах. В цифровой системе вы не можете… Хорошо, я приоткрою еще один маленький секрет – помимо мониторинга динамики голосования, там идет мониторинг IP, с которых идет голосование. Вы не можете единомоментно вбросить с одного IP, система будет это блокировать.

Дмитрий Денисов:

Можно двумя словами поддержу? Первое. Когда обсуждали идеологию и то, готовы ли мы верифицироваться через госуслуги, в том числе у нас во внутрипартийной дискуссии был очень серьезный аргумент, что это позволяет сильно снизить – я не говорю исключить вообще – так называемый закуп голосов. Третьим лицам передать свой пароль от госуслуг, где у продвинутого пользователя находятся счета, штрафы ГИБДД, история посещений детских садов, электронный дневник ребенка, персональные данные ребенка – это будет большим тормозом для маргинального электората, который часто мобилизуют. А человек, который является пользователем госуслуг, у которого там реальная история – реальные штрафы, банковские истории и так далее, – сильно подумает, передавать ли за какую-то мзду доступ к такому объему информации.

 

Александр Серавин:

Мы все говорим, что введение электронного голосования будет происходить долго, доверие будет происходить… Я вас уверяю, что этот переход будет занимать от доверия буквально несколько минут. В первый раз, когда человек покупает электронный билет и уезжает на поезде, он уже стал этому доверять. И все. И не надо тут гадать, три года будем ждать… О чем вы, коллеги? Это произойдет моментально.

Марина Костычева, партия «Родина»

В Москве-то после внедрения электронного голосования эйфории что-то не было. Люди купили электронный билет в одну сторону и что-то не хотят больше.

Денис Парфенов:

Да и не могло быть доверия – система четыре раза давала сбой, и в день выборов тоже. Откуда ему взяться?

Александр Серавин:

Вы спрашиваете: «А когда мы в первый раз покупали электронный билет, все прошло не совсем корректно, нескольким пользователям не понравилось». Все это нормально.

На IX съезде… Помните, в Подмосковье собирались у Семененковой? Там же был технолог, и по округу, где выиграл как раз через интернет парень, были оба противника. И вот они спорили. И выяснилось, что оба из них не задействовали интернет-голосование. Они же спорили там прямо при нас. А сейчас мы начинаем искать черных кошек в комнате, где их нет. Марина, ты тоже же там присутствовала. Один из них, от партии власти, говорит: «И я хотел бы использовать, но я не разобрался». И от оппозиции говорит: «И мы тоже хотели, но не поняли, как». Но потом было удобно через это оправдать, почему мы проиграли, поэтому мы и спорили. Вот и вся история.

Марина Костычева, партия «Родина»

Да нет, я исключительно к метафоре про билет. Так-то я сейчас выскажу свою позицию, она не против.

Во-первых, у нас дискуссия свелась только к обсуждению электронного голосования. Но мы забываем про те изменения, которые вместе с электронным голосованием были внедрены на последнем голосовании Госдумы.

Начну с того, что Журавлев, председатель партии «Родина», голосовал против этих поправок. Здесь вызывает массу вопросов то, что фактически паблик узнал о существовании этих изменений за день до того, как Дума по ним проголосовала. Ни на каких экспертных советах при ЦИКе более 50% того, что наизменяли, даже не обсуждалось. В большей степени все эти поправки и нововведения направлены все-таки на ужесточение мер политической борьбы и возможности участия в выборах.

По поводу подписей. Тимофей как представитель партии, которой нужно будет собирать подписи в 2020 году – я, возможно, прослушала, потому что выходила на некоторое время, – ничего не сказал по поводу этой меры, которая была введена, – относительно подписных листов, сбора подписей и количества брака. На мой взгляд, это очень важный момент именно для тех партий, которым нужно в ряде регионов собирать подписи. Но почему-то он не озадачивается этим вопросом, а разрабатывает программное обеспечение для электронного голосования. То же самое Александр Хуруджи – не знаю, насколько он обратил на это внимание.

Мы на это обращаем внимание, поскольку мы системно участвуем в выборах фактически во всех регионах, принимая участие в 85% выборов, которые проходят у нас в стране. И мы сталкиваемся с этим постоянно. Не говоря о том, что иногда нас и льготных снимают, в частности при использовании «Почты России», про которую тоже почему-то сегодня никто не говорит. Все, что касается подписей и почты – это вопрос о сокращении демократических принципов в нашей стране. Это 100% наша позиция.

Что касается электронного голосования. Журавлев на последней конференции РАПКа в качестве нашего предложения высказывал порядок внедрения всяких электронных штук в избирательный процесс, и на «Ночи выборов» это озвучивали. Во-первых, нужно начинать с того, чтобы подавать документы через госуслуги. Потому что когда ты несешь по двадцать коробок с документами на кандидатов в избирательную комиссию, которые ты подаешь на флешке, потом в напечатанном виде, ты просто собираешь огромное количество макулатуры, которая никому не нужна. Так может быть, стоит начать с того, чтобы упростить процедуру подачи документов на регистрацию – как на партию, так и на кандидата? Это наше первое предложение.

Естественно, за этим предложением следовало то, что сбор подписей тоже правильно осуществлять в таком формате, потому что вроде бы и на подписном листе человек оставляет свои персональные данные, вроде бы все это коррелируется и с порталом госуслуг.

А уже как третий момент внедрения этой цифровизации – уже непосредственно электронное голосование. То есть все постепенно.

А то получается, что мы ретроградно носим эти типы бумаг – копии всех страниц паспорта – на каждого кандидата по десять раз, потому что на список один, на одномандатника другой пакет документов. Но при этом мы впереди планеты всей по электронному голосованию. Ну так же не бывает. Это все равно что ребенку трех лет купить велосипед для восемнадцатилетнего ребенка, который не может с ним справиться. То есть там у нас ужесточается все, а здесь у нас все удобным становится.

Это основные замечания, которые хотелось бы сказать.

Ну и относительно почты – велось обсуждение, что они могли на усмотрение региональных избирательных комиссий принимать по почте, но в любом случае эта мера, выведенная в паблик, просто пугает. Здесь мы суперпрогрессивные, а здесь мы ретрограды. И как это расценивать, непонятно.

И вообще в целом то, как прошли эти поправки – без обсуждения, без вынесения на общественный суд, а именно «под шумок» всех мер, которые принимаются по борьбе с коронавирусом, это вызывает больше всего и вопросов, и сомнений.

И это как раз вопросы доверия к власти.

Дмитрий Жвания, партия «Родина»

Я здесь только бы согласился с соратницей в вопросе несоответствия одного и второго. С одной стороны, хорошо, что вводится прогрессивная форма голосования. И здесь можно только согласиться с тем, что когда-нибудь это надо начать. Но с другой, столько какой-то посконной, старой, ретроградной формы сбора документов, для того чтобы заявиться на какие-то муниципальные выборы, нужно пройти, − это несоответствие немножко даже умиляет.

Что касается АПМ, в период коронавируса мы столкнулись с тем, что мы должны заниматься пропагандистской работой, а как ты будешь это делать, если люди даже не хотят брать АПМ. Потом это еще и не очень, может быть, даже совпадает с правилами карантина. Мы работаем в Ленобласти, и на границе Ленобласти и Санкт-Петербурга очень много коллизий. Ты переходишь с одного края улицы на другой, и ты уже из Петербурга попадаешь в Ленобласть, и действуют разные правовые нормы карантина. В Петербурге сейчас нужно ходить в маске и перчатках, а в Ленобласти можно не ходить. И это тоже, конечно, накладывает отпечаток на то, какой пропагандой мы занимаемся.

Алена Август

Надо просто быстро перебегать на другую сторону, если увидели патруль.

 

Дмитрий Жвания

Да. И мы сосредоточились, естественно, на работе в интернете и проводим стримы. Не секрет, что в каждом городе, я думаю, в Подмосковье тоже, создаются сообщества типа «Подслушано Мурино» или «Мурино онлайн» и так далее. И мы проводим такие интернет-вещания прямо туда. Договариваемся с партнерским контентом, с редакциями интернет-сайтов, которые есть в Петербурге, достаточно популярные, и с апреля по май мы провели уже пять таких интернет-конференций, интернет-дебатов. И потом мы делали на основе их ролики, и в целом наши пять роликов собрали миллион просмотров. Спасибо нашим сммщикам.

 

Алена Август

Спасибо, интересно по работе в сети, потому что действительно все как-то увлеклись интернетом, а когда он стал практически единственным источником общения, немножко опешили.

Сегодня уже обсуждали единоросовские праймериз, это тоже для людей просто вызов, но некоторые уже вспомнили про Zoom, и люди проводят со своими избирателями Zoom-конференции. На это тоже забавно бывает посмотреть.

 

Александр Тарасов:, политконсультант

Хочу поделиться с коллегами. Я сейчас как вести с полей – «все разрушено, мы находимся на Луне». Такое ощущение, что всё, мир другой. Я согласен с Александром Серавиным в том, что все партии должны задуматься, чтобы у них было приложение, такое же, как в Сбербанке, и они все свои агитационные кампании и голосования должны проводить через него. Так же и Избирком должен сделать такое приложение – не через госуслуги. Для верификации и поддержки должно быть свое приложение. Должно пройти не больше десяти секунд, чтобы зайти и проголосовать. Это край. Все остальное – это, конечно же, «осы против пчел» будут.

Второе. Ключевым словом всего нашего дальнейшего движения будет «база сторонников». Нет базы сторонников, пожалуйста, сиди и наращивай ее. Без этой базы будет полный ноль. Потому что сейчас мы натолкнулись на то, что и в интернете, и в каких-то других коммуникациях мы собираем этих «пчел», собираем этот «мед» практически поштучно. И вокруг разобщенный осиный рой. Чтобы этот рой не усилился, власть и партия власти должна работать точечно, мягко, чтобы всю эту ситуацию переломить.

Согласен с предыдущим выступлением Александра Серавина, что выборы в Госдуму, если все так пойдет, конечно же, лучше провести в этом году, потому что никто не знает, у людей просто страх в глазах читается.

Третий момент – поменялась повестка. На местах – кто работать будет с ЗАГСами, с депутатами – повестка поменялась. От общей повестки для двора, для дома, для школы, для семьи лично люди хотят какой-то пряник получить в каждую семью, какой-то «луч солнца», но в каждую семью. Только тогда они начинают как-то оттаивать. Эта повестка в этот период ушла вообще на второй план – все эти малые формы, детские площадки.

И пятый момент. Мне важно сейчас понимать и всем, кто с этим столкнется – заезженное, банальное слово «открытость» должно быть на первом месте. После базы данных это открытость. Потому что коммуникация людей сейчас настолько быстрая, и негатив доходит быстрее, чем позитив. Поэтому открытость наших партий, кандидатов приведет к тому, что – если говорить про АПМ – это будет очень быстрый АПМ. Это АПМ в мессенджерах, в YouTube, в Zoom. Уже пробуем это.

И самое главное, ключевое, самое сладкое. Интернет или IT-волонтер-агитатор. Не сначала агитатор. Это люди, которые компетентны помочь и найти ключ именно через стекло интернета, через которое мы с вами сейчас общаемся. Сейчас мы тепло общаемся, значит и с нашими избирателями мы можем так же найти контакт. Но мы должны с личными пряниками уже заходить, а не с общими. Люди не понимают.

Алена Август

Мы тоже уже говорили о том, что любое волонтерство – сейчас очень хорошая штука. IT-волонтерство действительно многие сейчас пробуют, потому что для людей старшего возраста, для которых все-таки традиционные СМИ – более понятная вещь, это возможность выстроить мостик и потом уже общаться. Это тоже хорошо работает, это уже заходит.

Наверное, уже пора все-таки давать слово юристам.

 

Гарегин Митин, политюрист

Мне иногда не хочется понимать даже законодателя, почему он делает те или иные вещи. К этому федеральному закону у меня очень критическое отношение, потому что он содержит и технические недоработки в какой-то степени, и влечет за собой многие спорные ситуации.

То, о чем говорили – закон ужесточает порядок сбора подписей. Обратили внимание на 5%, но не упомянули, хотя, я думаю, обратили внимание те партии, которые подписи будут собирать, о том, что от избирателей теперь требуют указания фамилии, имени и отчества. Вы представляете, как это технологически сделать, когда сборщик подходит к человеку в рамках квартирного обхода и просит не только поставить подпись и дату, но еще и фамилию, имя, отчество.

Ладно технологически. С точки зрения проверки в избирательной комиссии – сколько к датам проставления подписей цеплялись, теперь будут цепляться к трем словам – фамилии, имени и отчеству. Это существенно усложняет сбор подписей избирателей. С другой стороны, это упрощает проверку подписей экспертом, у которого есть хотя бы материал, на который опереться – образец почерка избирателя. Минимальный, но хотя бы более обстоятельно эксперт может расписать проставление подписи или полной записи избирателем не собственноручно.

Следующее. Федеральный закон повлечет за собой новые группы споров. Например, появится группа споров, которая связана с введением пункта 8.3 в статью 37, связанного с образцом заполнения подписного листа. И эта группа споров, которая на сегодняшний момент единично представлена, не связана с подписями. Я прогнозирую, что она может появиться в бóльшем количестве.

Голосование на дому. Про «досрочку» я не хочу говорить. Расширяется число оснований для голосования на дому. При этому законодатель «слил» и полезное, и вредное. У меня была ситуация на муниципальных выборах, когда женщина была беременна вторым ребенком, и у нее дома еще был младенец грудной, и ей нельзя было предоставить возможность проголосовать на дому. Это одна, нормальная, ситуация. И законодатель ее учел.

Но он тут же сделал список оснований для голосования на дому открытым, что подрывает доверие граждан, которые и так оппозиционно настроены и не доверяют большому числу голосующих надомников. И здесь будут не только пенсионеры и больные, а еще непонятно какие граждане. Могут возникнуть вопросы.

Алена Август

В этом моменте мне вообще показалось, что у кого-то логика отключилась. Если есть причины, то этот список не может быть бесконечным, они должны быть как-то обусловлены. И вы всегда об этом говорили.

 

Гарегин Митин

Еще одна группа споров, которая может появиться. Ввели требование – при сдаче подписных листов не более ста листов. А что будет, если листов будет 101? Будет ли это основанием для отказа? Вопрос очень спорный, но понятно, что обращения в суды последуют за нарушение такого требования. Зачем это требование устанавливать законодательно, когда были нормальные рекомендации, и большинство эти рекомендации выполняло?

Голосование по почте, которое и раньше у нас было в пункте 14-м той же статьи, но устанавливалось оно законом субъекта. Теперь это полномочие передали ЦИКу и тем самым урезали полномочия субъектов Российской Федерации, и так куцые в сфере выборов.

Какие случаи ЦИК пропишет сюда, я, честно говоря, не знаю, и проект по поводу случаев голосования по почте, еще сырой, который в ЦИКе лежит, я не смотрел. Но голосование по почте у нас «много где применялось». Это сарказм. Кроме Санкт-Петербурга, я случаев больше и не слышал. Хотя порядок голосования утвержден в 2011 году, я думаю, этот же порядок и будет взят за основу для разработки нового.

Филиалов ФГУП «Почта России» много в каждом субъекте Российской Федерации, практически в каждом населенном пункте, работников много. Пользуется «Почта России» специальной компьютерной программой. Ничего не напоминает? Сбербанк России. И ситуация с почтой будет такая же, как со Сбербанком на выборах. Каждый год в ЦИК отправляют какие-то замечания по работе Сбербанка, а если почту подключить к работе на выборах, будет столько же замечаний. И ирония у нас присутствует на почте, в отличие от Сбербанка, который худо-бедно еще избегает насмешливых взглядов. Шуток про Сбербанк я не слышал, а про «Почту России» − все через жопу – слышал.

Зачем «Почту России» так активно продвигать? Причем если раньше предполагалось использовать услуги «Почты России» только на региональных и муниципальных выборах, то теперь законодатель предусмотрел возможность ее использования на выборах Государственной Думы. Зачем? Непонятно.

Если брать зарубежные примеры, где используют услуги почты. Пожалуйста, Великобритания – там почтой пользуются до сих пор, но это как дополнение к процедуре выборов. Над ней, конечно, не иронизируют, но я бы не сказал, что это массовое явление.

Кроме того, с точки зрения соблюдения сроков – будут ли сотрудники почты так оперативны, поймут ли они порядок исчисления сроков, который предусмотрен не законодательством об услугах связи, а избирательным законодательством и так далее? Тут очень много наслаивается проблем именно технологического характера, не правового. Подозреваю, что случаи использования «Почты России» для голосования практически не будут применяться.

Дистанционное голосование. О нем очень много говорили, я особо не хочу в это погружаться сейчас, потому что и так обсудили все технологические детали. Скажу об одном, что вещь это сама по себе нужная, прогрессивная, и она у нас будет внедряться, будет работать. Да, будет работать через жопу, система будет виснуть, система будет падать. Будут не доверять, будут ставить под вопрос и так далее. Как это сейчас происходит с участками – результатам не доверяют, всегда найдется какая-то группа граждан, которые отрицательно относятся к общему результату и так далее. Луддиты тоже были. Но система будет внедряться.

Один момент. Поскольку что-то новое у нас, как правило, внедряется с различными сбоями, законодатель должен был предусмотреть правила поведения в экстраординарных ситуациях – что будет, когда система упадет, когда голоса пропадут, не дойдут до подсчета и так далее. Эти экстраординарные ситуации должны обязательно прописываться. То, что было, например, с «Мобильным избирателем», − вроде бы ввели систему, а разгребать пришлось судам. Большое число споров пришлось, в частности, на Дальний Восток, и ситуации были очень интересные.

Что будет с этим дистанционным голосованием в общероссийском масштабе? Какие группы споров появятся? Это законодатель, конечно, не учел при введении, а должен был. В законодательстве, конечно, это должно быть.

Вернусь к любимым подписям – сбор подписей дистанционно. Хороший вопрос Федор Щепетов задал: «Можно ли признать подпись, собранную с помощью сайта госуслуг, недействительной?». Новый закон не запрещает признания ее недействительной. Критерии общие для подписей, собранных при помощи сайта госуслуг, и подписей, собранных в бумажном варианте.

Здравый смысл подсказывает, что признать недействительной подпись, собранную с помощью сайта госуслуг, невозможно. Но проверка для чего-то предусмотрена. Вывод – значит все-таки что-то будет. Например, избиратель неправильно какие-то данные указал – ошибся в букве, и эти данные вылезли. Подпись тогда будет признаваться, скорее всего, недействительной.

А что будет, например, если избиратель проставил подпись от руки и проставил подпись электронно, и кандидат этого не увидел? Это будет расцениваться как случай проставления избирателем двух подписей или будет считаться как-то по-другому? У нас аналогия в избирательном праве не предусмотрена – это любит ЦИК повторять, ссылаясь на решение Верховного Суда. Тогда как будет решаться проблема? Эти вопросы подвисают, они законодателем не учтены при разработке и принятии закона. Я думаю, будут еще изменения.

Резюмируя все, что сказал – сколько уже у нас 67-й латанный-перелатанный, сколько мы вклеивали эти изменения, пора бы уже, наверное, приняться за разработку нового 67-го закона, с нуля.

 

Алена Август

Очень четко все разложил по полочкам. Я жду, что дополнят Рома Смирнов и Олег Молчанов.

Олег Молчанов, политюрист

Последние изменения избирательного закона, 67-го, скорее деструктивные. Потому что все послабления, новинки имеют отсылочный характер и относятся к полномочиям регионов, как, например, госуслуги. Но регионы еще не успеют ввести эти госуслуги, электронный сбор подписей, и, следовательно, это в реальности приведет в ЕДГ 2020 года к тому, что количество допустимого брака просто снизили в два раза, при этом сильно усложнив процедуру сбора этих подписей.

Роман Смирнов, политюрист

Коллеги до меня достаточно подробно все изложили. Принципиально хотелось бы обратить внимание на работу с персональными данными. Уже много неоднократно подчеркивали, что на выборах совершенно сырая норма – по практике с «персоналкой» никто не работал.

Ни нормальной судебной практики, ни нормативки какой-то – что такое персональные данные, как это работает, куда оно движется – совершенно нет. И это, на мой взгляд, достаточно большая лакуна в судебной практике по избирательным спорам и большая перспектива. Однозначно, еще будут оспаривать.

В чате задавали вопрос о признании подписи недействительной. Вот одно из оснований, прекрасное, на мой взгляд – дальнейшее углубление в тему персональных данных, непредоставление верификации в МФЦ и так далее. То есть не только неуказание каких-то данных, но и регистрация непосредственно в госуслугах, если это будет производиться через госуслуги или через какие-то иные службы, если они вообще будут.

Второе – это проблематика тайны волеизъявления. Она сейчас совершенно неверифицирована, неподтверждаема. Я имею в виду не на уровне законопроектов. На уровне действующего законодательства там каким-то образом пытаются все то на усмотрение ЦИК отдать, то на усмотрение региональным субъектовым комиссиям. Логика достаточно простая. Она заключается в том, что подобного рода вещи демонстрируются прежде всего в правоприменительной практике.

Достаточно громкий и известный прецедент – это дело Юнемана к Мосгордуме. Какой мы результат видим? Готовы ли, системно если подходить, систему открывать, то есть ее вскрывать по результатам выборов, показывать какие-то данные, чтобы оспаривание происходило именно в рамках равноправия и состязательности сторон? Нет, никто не готов вскрывать.

Это та же самая проблема, что и вечная проблема с бюллетенями. Выборы прошли, мы с вами обсудили, аргументы все сложили – у одной стороны есть доказательства, у другой стороны есть доказательства, давайте вскроем бюллетени и посмотрим, как оно в идеале. Бюллетени у нас горят, отвратительные крысы их сжирают оптом и в розницу, они тонут – что только с ними ни происходит.

На наш взгляд, перспектива электронного голосования в процессах дальнейшего судебного оспаривания базируется где-то на уровне работы с предоставлением бюллетеней. С этой точки зрения, конечно, законодателю, по логике вещей, надо было бы прописывать подобные вещи достаточно подробно и четко, и не в порядке Центральной избирательной комиссии, а именно в федеральном законе. В идеале, конечно, в 67-м и, соответственно, в остальных законах, региональных. Этого не сделано.

По этой самой причине я с многоуважаемым Гарегином Николаевичем не соглашусь. Он говорит, что ему неинтересно, что думает законодатель. Мне вот очень интересно, что думает законодатель не на уровне сообщений пресс-секретарей или выступлений в телевизоре, а в реальности.

Гарегин Митин

Я не говорил про то, что думает законодатель, Роман Геннадьевич. Иногда не хочется понимать, что законодатель вкладывает, но приходится.

Алена Август

Давайте я психотерапевтически переведу этот спор. Не хочется понимать, чтобы, не дай бог, понять, что они хотели.

Гарегин Митин

Мне как раз наоборот, очень хочется. Потому что эти реальные мысли законодателя потом ложатся в практику правоприменения. Они становятся основанием для написания решений суда, мотивировкой решений избирательных комиссий и так далее.

В нашем конкретном случае все предельно четко и понятно. Максимальный контроль, максимальное сужение рамок для прохода – я имею в виду подписи прежде всего, электронное голосование – тех лиц, которые так или иначе не готовы контактировать. И в этом контексте все нормы понятны, для меня совершенно ничего удивительного и нового нет.

По этой самой причине и логику правоприменительной практики достаточно просто предсказать, в том числе в вопросе тайны волеизъявления. Вопросов много. Тайну волеизъявления пропишут в порядке Центральной избирательной комиссии. И там все будет достаточно подробно, но обо всем, а конкретики не будет. Конкретику будут формировать избиркомы и суды, и мы эту конкретику получим такую же, как и по всем предыдущим вопросам.

По сути дела, суды будут исходить из каких-то общих презумпций и преамбул. И самая главная, на мой взгляд, презумпция, которая в истории с почерковедами очень четко прослеживается, заключается в следующем. Я недавно на одной из своих кампаний столкнулся с забавной вещью. Есть кандидат, есть избиратель, который за него подписался, у нее есть паспорт, она прописана по адресу месту жительства, вообще никаких проблем нет, паспорт действительный. Направляется запрос в полицию, они проверяют, и выясняется, что подпись, как они пишут, не соответствует данным. Каким данным, они не указывают.

Сейчас в новых нормах указали, что вроде бы у Центральной избирательной комиссии изменилось соглашение с МВД, и они будут указывать основания. Что это будут за основания, я вам сходу скажу – фамилия не соответствует действительности. А какая написана у них фамилия в базе данных, которая, может быть, уже год или два не обновлялась в этом регионе, или данные из службы исполнения наказаний пришли трехлетней давности, а человек уже давно сидит и в тюрьме от туберкулеза умер, и обновления этого нет. Этими данными оперирует база данных полиции – в полиции несколько баз данных, а они так или иначе коррелируются с ГАСами.

С этой точки зрения, конечно, почерковед – это просто наименование той проблемы, которая сейчас есть на выборах. То есть презумпция мнения эксперта, государственного органа, избирательной комиссии, прокуратуры по отношению к мнению кандидата. Кандидат всегда будет в заниженной позиции. И проблема в этом вопросе как раз не прокуратуры и не полиции, а кандидата, потому что многие кандидаты не то что не хотят, а отказываются признавать эту проблему.

Каким образом они ее отказываются признавать? Они просто самостоятельно до начала избирательной кампании нивелируют свои шансы, как минимум, не обращаясь к юристу. Они просто не считают, что юрист – это что-то нужное. А даже если это нужно, то его можно не слушать и игнорировать, потому что у нас есть какая-то договоренность. А это понимание возникает только в процессе, когда надо защищать кандидата по тому же самому новому соглашению между ЦИКом и МВД, где нет оснований. И когда юрист начинает копать – он направляет запросы в полицию, сам идет в полицию, обращается к почерковеду и так далее, − кандидат этого сделать часто физически не может. Не в силу того, что он глупый или неумный, а в силу того, что он не знает пути, который за свою долгую профессиональную жизнь прошел каждый электоральный юрист.

Надо готовиться к спорам и к тому, что любой кандидат не от власти изначально имеет меньше шансов. И это нормально, это рабочая схема. Я не говорю, что это идеал, но это действующая рабочая система. И она будет действовать, пока не будут кандидаты относиться серьезно к подготовке, а юрист – это базовый комплект подготовки.

Алена Август

Спасибо, Рома. Тезис о том, что всем должны заниматься профессионалы, я поддерживаю всегда.

Александр Хуруджи

По поводу энергетики. Хорошо, ребят, все классно мы говорим про интернет. А вот завтра выключился свет за два часа до завершения. У нас все хорошо, все замечательно, все через интернет должны голосовать, и вдруг какой-то порыв на линии, и выключился город. Что, отменять теперь выборы? Почему-то об этом вообще никто не думает и не анализирует. Я специально до конца остался, думаю – интересно, все-таки обсудят или нет.

Второй момент – подписи, которые мы с вами собираем, очень часто сравнивают с тем, как расписался человек в паспорте, который там расписывался 10-15 лет назад. Подпись за это время поменялась многократно. И конечно, цифровая подпись – это спасение, ее можно четко идентифицировать. Я считаю, что это плюс однозначный.

И третий момент – когда говорят… Мы понимаем, что появились технологии eSIM. Существующая модель контроля вообще технологию eSIM, которая бурно развивается по всему миру, не учитывать.

Я вбрасываю вам три темы, перед тем как снова уйти. Спасибо.

Алена Август

Я думаю, не раз еще мы будем эти новшества обсуждать, разбираться в деталях. Просто чтобы сейчас не залипнуть, нам нужно немножко идти дальше. Как мы будем работать со смыслами, как мы будем агитировать, что за АПМ ждут нас в эту прекрасную коронавирусную эпоху?

Федор Щепетов, digital-технолог

Эта кампания будет проходить под лозунгом партии власти, как я понимаю. Потому что в промежуток чуть более ста дней будет уложено предварительное голосование «Единой России», также мероприятие не самое электоральное, но очень влияющее на выборы – это ЕГЭ, поскольку оно будет проходить на местах, где расположены УИКи и одновременно с вовлечением очень большого количества сотрудников УИКов. Также у нас должно пройти всенародное голосование по поправкам в Конституцию, и потом еще Единый день голосования, который у нас 13 сентября пока. Пока его никто никуда не перенес.

Поэтому очевидно, что будут проблемы с мобилизацией электората, поскольку он один и тот же. Сначала его будут отмобилизовывать на предварительное голосование, причем отмобилизовывать его будут с проблемами, которые уже были озвучены, в виде того, что люди не хотят предоставлять свои данные для верификации, очень осторожно ко всему относятся.

Сейчас вообще повсеместно мошенничество в стране, на самом деле, связанное опять же с режимом самоизоляции. Если вы просто почитаете криминальные сводки, то это явно кто-то кому-то звонит и пытается на кого-то либо взять кредит, либо выманить какие-то данные от банковской карты. Поэтому люди очень осторожно относятся к тому, чтобы куда-то предоставить свою фотографию, да еще и с паспортом.

Второй вопрос – мобилизация на голосование по поправкам в Конституцию. Понятно, что оно будет непростым, поскольку у людей еще останется страх перед вирусом, пандемией.

И третья, последняя мобилизация, при которой люди уже могут начинать относиться более халатно ко всему, и им будет казаться, что «два раза-то мы уже сходили, в третий можно заняться чем-то еще – поехать собирать грибы». В связи с этим будет очень интересная структура явки.

Мы вместе с Аленой подготовили интересную презентацию для вас с рекомендациями и надеемся, что она будет полезной. Я ее скину в чате.

Она про несколько простых трендов, которые будут присутствовать в течение всей этой кампании. Первое – это интерактив. Если вы хотите начать сейчас мобилизовывать людей и делать так, чтобы не чувствовать себя плохо, вам нужно делать это с использованием интернета, и вам нужно делать так, чтобы люди начинали быть вместе с вашим кандидатом, с вашей кампанией, несмотря на то, что они могут делать это офлайн. Мы написали несколько вариаций работы с ними.

Второе – это использование креативных АПМ, которые будут хорошо работать в новой реальности, которая у нас случилась. Когда во-первых, самые посещаемые места – это продовольственные магазины и аптеки, во-вторых, появляется очень много новых предметов в нашем обиходе – такие как средства индивидуальной защиты, например.

И в ситуации, когда люди стали больше времени проводить дома, мы опять же предложили определенные вариации, которые раньше были партизанскими, а сейчас, на наш взгляд, они будут существенно более востребованы.

У меня все.

Алена Август

Я немножко дополню. Я уверена, что игровые механики будут работать в интернете. Можно не просто разместить агитационную картинку, какую-то информацию, даже ролик. Так как я работаю не только с политическим направлением, но и в бизнесе, − в бизнесе уже давно в направлении тренингов и обучений используют игротехники, когда человек может как-то повзаимодействовать с этим видео, когда человек может как-то повзаимодействовать с картинкой, встроиться в нее, что-то сделать, в приложении что-то сделать. Хотя там люди вроде бы на работе и получают деньги, и их учит организация, компания, но, тем не менее.

Очень сильно изменилась психология. Для того чтобы что-то воспринять, чтобы это осталось в памяти, с этим нужно повзаимодействовать, как-то поучаствовать. Поэтому я действительно за интерактив. Нам много интересного, надеюсь, предстоит на этих выборах. Элементарный интерактив, когда делается масочка в Facebook, и мы принимаем участие вечно в каких-то акциях. У меня, например, примус висит – «сижу дома, починяю примус». Можно вставлять свое фото в фото с кандидатом, что-то еще. Мы сейчас с некоторыми даже пробуем это делать и смотрим, как заходит.

Наши мысли мы изложили и надеемся теперь услышать от других.

Павел Рассудов, политический психолог

С 2009 года я как раз интернетом уже стал заниматься, именно политическим, и даже успел написать диссертацию на эту тему, хотя за десять лет она, конечно, безнадежно устарела.

Я отправил в чат презентацию «Интернет-агитация в период пандемии».

Мне кажется, что все равно у нас так или иначе остаются традиционные этапы избирательной кампании, к которым мы можем привязывать интернет-кампанию. У нас спрашивали о том, как увязывать офлайн и онлайн. Изначально нужно сразу, конечно же, «зашивать» онлайн всю избирательную кампанию.

Первый этап, который мы обычно проводим – повышение известности. Здесь может быть масса способов – баннерная реклама, SMM-менеджмент, вирусные кампании.

В презентации есть кейс о том, как мы сделали вирусное видео. Была задача поддержать законопроект о дистанционном электронном голосовании, который проходил в Мосгордуме прошлым летом, с помощью ростовой куклы динозавра, который вышел пикетировать Мосгоризбирком, и которого задержала полиция совершенно, мне кажется, необоснованно. Тем не менее, это взорвало социальные сети, мы получили больше десяти миллионов охвата, можно сказать, практически за бесплатно, потому что ростовая кукла и штраф за несанкционированный пикет – это небольшая плата за большую аудиторию. Здесь дороже всего креатив.

Мне кажется, самое важное, на чем должны концентрироваться действующие политики – те, кто уже являются депутатами, − это, конечно, повышение доверия и работа с базой сторонников. Это может происходить под разными предлогами – и под волонтерскими штабами, и под тем, что вы будете оказывать юридические консультации, или приглашения на митинги и встречи с избирателями. Алена правильно заметила, что в бизнесе уже давно и, мне кажется, значительно глубже проработаны вопросы привлечения клиентов – в нашем случае избиратель тоже является клиентом. Выстраивание воронок, по которым фактически потом мы начинаем мерить конверсию – тот трафик, который мы отправляем на сайт или в социальные сети, который конвертируется в том или ином виде, конечно, в голоса.

Коллеги спрашивали в группе о том, как можно оценивать эффективность проведенных интернет-кампаний. Если мы берем повышение известности, то здесь все довольно просто, потому что вы можете провести социологический опрос, чтобы ее замерить, допустим, через две недели. Если хотите, можете включить только интернет и через две недели померить, насколько у вас увеличилась известность. Хотя понятно, что совмещение онлайна и офлайна вместе будет значительно более эффективным.

У нас был кейс, когда мы собрали сто тысяч подписей на сайте РОИ. Это было одно из первых онлайн-голосований с высокой степенью верификации. Вы все понимаете, что на РОИ нужно было иметь СНИЛС, аккаунт на госуслугах и так далее. Для решения этой задачи мы включили не только офлайн – мы проводили митинг против антипиратского закона, – но и сделали большой онлайн. В презентации можете посмотреть, как сделали интернет-забастовку, то есть сайты могли поставить себе «заглушку» на один день. Даже коммерческие сайты многие ставили, для того чтобы поддержать эту акцию. В том числе поддержал и Mail.Ru, и Lurkmore – более тысячи сайтов на тот момент подключилось к этой кампании. Там было разъяснение, против чего выступают владельцы сайтов, и с этих заглушек шла ссылка на петицию на РОИ. Получилось собрать тогда в рекордно короткие сроки.

Если вы будете работать с базой избирателей, то сегодня у нас есть уже замечательные инструменты, которые вы можете использовать. Например, рекомендую CRM «Депутат» на базе «Битрикс24» − очень интересный продукт. К сожалению, сегодня проходит обновление системы у онлайн-приемной «Мой депутат», которая как раз позволяет формировать базу сторонников и потом с ней взаимодействовать через триггерные рассылки, тизерные письма, отдельно делать обзвоны избирателей. То, что мы делали раньше в Excel, сегодня переходит на автоматические технологии.

Коллегам хочу сказать, что не стоит расстраиваться из-за того, что онлайн все больше приходит в нашу жизнь, потому что появляются новые продукты, которые мы можем предлагать нашим клиентам. Это, например, забвение информации, удаление из поисковой выдачи порочащей информации. И это информационная безопасность кандидата, партии, избирательного штаба, потому что сегодня одна необдуманная ссылка, по которой перейдет ваш кандидат, может ему стоить раскрытия всех его переписок, а может быть, и ваших планов. И это может очень сильно сказаться на его репутации.

 

Алена Август

Держатель АПМ всея мира, что ты нам скажешь про агитацию в условиях пандемии и АПМ в период пандемии?

 

Андрей Максимов, политконсультант

На самом деле пострадали только раздатки. Сейчас достаточно проблемно передать что-то человеку из рук в руки, как идя от двери к двери, так и стоя в пикете. Все остальное в принципе работает – наружка вся работает, начиная от брендмауэров и заканчивая перетяжками. Не надо думать о том, что сейчас живет только интернет. Интернет живет, пока все сидят дома.

Да, интернет увеличился примерно на 20%. Воскресло очень много аккаунтов во всех социальных сетях. Сейчас кандидаты наращивают себя не только в Instagram и Facebook, но и «Одноклассники» полностью воскресли, «ВКонтакте» прекрасно работает. Очень хорошо и охотно люди френдятся и сразу начинают коммуницировать.

Но кроме этого, есть еще традиционные вещи. Как ты правильно, Ален, сказала, игровые технологии – те же агитбригады, те же уличные театры, зарисовки, КВНы. Сейчас люди выходят на улицы, и им очень интересно в этот новый мир заново смотреть. Работает как наружка больших форматов, так и какие-то скетчевые пикеты, то есть без передачи какого-либо контента в печатном виде, а в звуковом сколько угодно – в движении, в слове, в звуке. Прекрасно все работает.

Алена Август

Ты говоришь, что люди выходят на улицу. Но если рассматривать все варианты развития событий, нас никто от второй волны не застраховал, и где-то будут все-таки жесткие ограничения. А если кампания откроется, то как людям работать?

 

Андрей Максимов

Где-то будут, да. Ну и что? На тех же масках можно сделать маленькие эмблемы партий. Я думаю, что это будет работать. И перчаточки тоже можно раздавать не просто белые или синие, а как в свое время огородные перчатки делала «Единая Россия», так она может делать и такие перчаточки, от которых вирус будет бегать. Что здесь проблемного? Сувенирка добавилась всем тем набором, который связан с этой антивирусной санитарией и прочими вещами. По-моему, очень хорошо. Большая часть старых инструментов чуть-чуть меньше работает либо не работает, но огромное количество новых появилось.

Второе. Игры – сколько угодно можно. Сейчас предприятия и организации заработали – элитарная интерьерная наружка. То есть те же закрытые расклейки плакатов, календарей и всего остального. Другое дело, что смысловые значения сейчас совсем другие. Те слоганы, которые могли бы работать буквально полгода назад, сейчас ничего, кроме усмешки и подозрения в идиотизме некоторых политиков, вызывать не будут. Поэтому тут со смыслами придется очень здорово поработать, потому что все надо будет фокусировать, причем не один раз. А собрать те же фокусы в условиях ограничений и санитарной дистанции – это не такая простая задача.

И с точки зрения технологий очень интересно все – агитмашины, например, граффити, рисунки на асфальте. Люди продолжают ходить, и они все равно коммуницируются. Мы много чего наготовили, попробуем и расскажем, когда это все сделаем, надеюсь.

Алена Август

Все тайны Андрей не выдал. Но это понятно.

Сергей Смирнов

Один мой знакомый коллега пошутил на тему, что же делать с тем, что народ боится брать агитационные материалы – те же самые буклеты, листовки. Он говорит: «Давайте их ламинировать, тогда их можно будет безнаказанно протирать спиртом или хотя бы мыть хозяйственным мылом под краном».

Алена Август

Можно бутылочку давать в комплекте.

Сергей Смирнов

Нет, бутылочку – это дорого.

Алена Август

Лучше зайдет.

Сергей Смирнов

Да. На самом деле две проблемы – никто ничего не хочет брать в руки, то есть контакт должен быть бесконтактным. С другой стороны, традиционные бесконтактные технологии, о которых говорил Андрей Максимов, и я с ним в определенной степени согласен – плакаты, брендмауэры, растяжки и так далее, − это традиционная агитация в терминологии советского справочника политработника. Это короткие фразы – много ни на плакат, ни на брендмауэр не напишешь.

А в принципе фразы, лозунги уже не работают – надо рассказывать, надо объяснять, надо убеждать. А это уже пропаганда. Пропаганда – это большие тексты. Эти большие тексты мы обычно вставляли в печатную раздатку. А получается, что она теперь не работает.

Один из вариантов, который мы пытаемся сейчас реализовать – правда, не в Ростовской области, в одном из других регионов, − это объединение двух старых технологий, которые мы в свое время уже использовали. В частности, в 1997 году в Уссурийске на выборах в Городскую Думу мы просто вешали небольшие плакаты на фонарный столб. Там было написано: «Этот фонарь будет работать». Вешали на забор: «Этот забор будет починен». Писали на дороге: «Эта дорога будет заасфальтирована». На доме: «Этот дом будет отремонтирован». То есть никаких общих обещаний, что мы на 25% увеличим сдаваемое жилье, ничего про некое абсолютно аморфное заявление про улучшение транспортной сети. Конкретно – эта дорога будет отремонтирована, эта яма будет засыпана, этот фонарь будет работать.

С другой стороны, надо же что-то еще рассказать. И здесь можно к подобным коротким конкретным заявлениям добавить QR-код, про который мы также на прошлой конференции РАПК говорили с Андреем Мироновым. По этому QR-коду можно перебросить желающего не в целом на сайт кандидата, а на его конкретный раздел – в одном случае про дороги, в другом случае про школы, в третьем случае про молодежь. И это, может быть, сработает. А может быть, не сработает, тогда будем ламинировать обычные буклеты.

Все воспринимают нововведения и изменения как проблему. А на самом деле я бы это воспринимал как возможность. Вы все знаете, что марафонцы обгоняют на подъеме – когда всем тяжело, ты можешь рвануть вперед. Сейчас тяжело всем, и это означает, что как раз сейчас и можно рвануть вперед. Надо просто не бояться.

 

Андрей Кузнецов, Справедливая Россия

Я бы хотел поговорить на тему создания неких инструментов воздействия, которые всему нашему политтехнологическому сообществу, вообще всему этому рынку, помогли бы избежать того краха, который неминуемо сегодня наползает.

Речь идет о том, что мы с каждым годом сталкиваемся с огромной растущей проблемой – нежеланием людей становиться кандидатами на большинстве уровней власти. Нет кандидатов, которые бы интересовались попаданием во власть. Это очень серьезная проблема. Я сейчас не хочу рассматривать, почему это происходит, потому что это действительно отдельная тема для разговора.

Но предположим, эти люди есть, особенно в региональных кампаниях. Сейчас идет, например, больше десятка региональных кампаний в законодательные собрания. И там тоже стоит проблема, особенно у оппозиционных партий, найти кандидатов на одномандатные округа, потому что найти кандидатов в список, в первую тройку – это еще куда ни шло, можно получить какие-то определенные ресурсы, и интересанта. А с точки зрения одномандатных округов все меньше.

Какими инструментами осуществляется привлечение этих людей, включая АПМ, новые технологии работы в интернете? Поставив этот вопрос, я бы хотел обратную связь, и чуть-чуть дам своего опыта в этом отношении.

У нас в партии был на эту тему был проект – он до сих пор существует и применяется, − который называется «Справедливый призыв». Выглядел он достаточно примитивно и просто, это такой краудфандинг, но с определенным процентом результата. Описывалась некая мотивация, она делалась в нескольких форматах: радиоформат; формат размещения в тех газетах, к которым привыкла элита, обыватели – на разных уровнях выборов разные; визуальный ролик; мотивирующий плакат, в котором указывается набор качеств – если ты такой, то тебе надо прийти к нам, мы готовы тебе помочь избраться.

Если ты хочешь, нам нужны такие люди в команду. Это называлось «Справедливый призыв», мы призывали людей.

Конечно, идет много городских сумасшедших, без обиняков скажем, много идет людей, которые просто отсеиваются, потому что это на грани полубезумия какого-то. Но появляется определенная новая группа, которую мы другим способом не видим, мы ее никак не можем получить, они сами к нам не могут приходить. И часто бывает, что именно благодаря таким технологиям получается зазвать кандидата, который в дальнейшем действительно становится пассионарием, которому мы даем свои технологии, и он вдруг начинает расцветать, причем при минимальных затратах.

Пример фельдшера Коровкина в Свердловской области, где мы конкурировали достаточно успешно с олимпийским чемпионом Антоном Шипулиным в округе протяженностью от одной границы до другой в 1 400 км. И фельдшер, у которого была нулевая известность на старте кампании, за месяц практически сорвал триумф Шипулину, который, по общему признанию, вышел из этой кампании хоть и победителем, но с флером поражения. Тоже именно за счет новизны, за счет привлечения новых людей, к которым сегодня востребованность у избирателей очень высокая. Они устали от этих гламурных, холеных, в дорогих пиджаках и галстуках влиятельных людей, которые что-то там рассказывают, хорошо живут, но они живут какой-то своей отдельной жизнью. И единственное, что им от нас надо, это избраться, а дальше они про нас забыли.

Благодаря той технологии, о которой я говорю, нам удается привлекать людей, которые ближе находятся к избирателю. Но там другая проблема – у них ресурсов меньше. Поэтому востребована как эта линейка кандидатов нового качества, так и относительно недорогие инструменты агитации. Здесь я, конечно, выступаю двумя руками за интернет, но не только. По Коровкину у нас был кейс, который просто начался с идеи автопробега – это то, о чем сегодня здесь говорили, что есть брендированные автомобили. У нас это был просто конвой из трех автомобилей, потому что округ был протяженный, и стояла задача побывать в каждом населенном пункте с той целью, чтобы в соцсетях этого города появиться с местной идентификацией какой-то.

И было совершенно неважно, какая это идентификация. В одном из городов это было обратить внимание на какую-то достопримечательность, в другом это был конфликт с милицией, которая задерживала, в третьем это было посещение поликлиники и разговор о здравоохранении. Все это в течение месяца дало достаточно серьезный эффект с нулевой известности. По стандарту принято не начинать кампанию, если у тебя нет хотя бы 30% известности. Если бы у нас на старте было хотя бы 30%, я думаю, что еще серьезнее была бы ситуация по конкуренции. Тем не менее, такие опыты есть.

Я бы все-таки сегодня задумался о том, как спасти рынок в целом. Потому что многие задаются вопросом: «А давайте поменяем линейку партии, и все будет лучше. А почему же у нас такие оппозиционные партии слабые? А чего же они ничего не делают?». А ларчик открывается очень просто: «А давайте запустим те возможности, которые сегодня не используются оппозицией, дадим возможность оппозиции работать в конкурентном поле». И тогда все изменится. Не нужно создавать новые партии. Нужно дать возможность тем партиям, которые сегодня есть, работать на условиях политического влияния, а не на условиях политических декораций.

Алена Август

Слезу пустить – да, плохо, все так действительно. Хотя есть слабая надежда, и мы уже говорили об этом, что любой кризис – это возможность оттолкнуться и прыгнуть выше. Вполне возможно, что появятся какие-то люди, которых мы себе сейчас в голове даже не представляем, которые просто скажут: «Что происходит?», − и тоже пойдут в политику. Может, в такие переломные времена, а сейчас такое время…

Андрей Кузнецов

Приведу пример. В Челябинске и в целом ряде других городов – например, в Самаре, − возможность попадания в муниципальный орган настолько многоступенчатый, что на старте, когда появляются кандидаты, они говорят: «Вы что с нами в рулетку играете? Мы не попадем туда. Смысл туда идти?». Можно предлагать красивые технологии, но он не видит пути попадания туда, а даже тот, кто видит попадание, не понимает, какое это даст влияние.

Алена Август

Да, что с этим делать и зачем это ему.

Андрей Кузнецов

Это серьезная проблема.

Дмитрий Денисов

Коллеги, проблема мотивации стоит не только перед оппозиционными, но и перед провластными кандидатами. Ровно поэтому в той или иной форме постоянно запускаются разные кадровые проекты. «Единая Россия» плохо начинает себя чувствовать ровно там, где она долго не имеет конкуренции, потому что там у нас ослабевают региональные отделения партии, находясь без политических преследователей.

Алена Август

Потому что не бодрит никто.

 

Дмитрий Денисов

Интернет и электронные технологии голосования и агитации в этом отношении создают уникальное поле. Я вижу сейчас по стране ряд территорий, где достаточно активно идет мобилизация, достаточно активны люди в интернете, структура явки в интернете другая. Тут самое главное — обеспечить, а многие из участников дискуссии и другие наши коллеги уже поднаторели в разных технологиях, как обеспечивать онлайн-привод и контролировать приход на участок тех, кто сагитирован в интернете. В онлайн-агитации и онлайн-голосовании большие возможности у ярких кампаний и ярких кандидатов, которые составят конкуренцию.

 

Федор Щепетов

Обратите внимание, нет ни одного проекта на YouTube, ни одной парламентской партии. За исключением, может быть, ЛДПР ТВ – можно с натяжкой сказать, что есть такой проект, который реально функционирует и в последнее время особенно начал развиваться. Ни у СР, ни у КПРФ я не видел такого.

Андрей Кузнецов

Почему? Есть. И СР ТВ есть точно так же. Более того, у СР есть ни один проект на YouTube. Здесь вы не правы. Просто они не растут в той степени, в которой они должны расти, по той причине, о которой я вам говорил.

 

Алена Август

Не растут, потому что недостаточная работа? Как можно не раскрутить проект, если интересно и интересные собеседники?

Дмитрий Денисов

Коллеги, извините, банальщину скажу, но запрос на разговоры о политике в интернете огромный. Это первое. Второе – значит контент такой, на который пользователь не идет. Как только появляется хороший, уникальный контент, даже в рамках локальных кампаний – я сейчас вижу, по регионам есть люди, которые локализуются и таргетируют свой контент в рамках округа через соцсети, и там годный контент.

Приведу пример резкого взлета конкуренции, его все очень весело обсуждали, а я наблюдал лично в Усть-Илимске. Там сверхмобилизация была достигнута размещением трех роликов на YouTube. Одного кандидата не допустили до выборов, другого сняли за две недели до выборов. Как только они записали видеообращение в поддержку этой девушки, которая победила, и раскидали эти ролики на YouTube локально по WhatsApp-группам подъездов, домов и родительским чатам сорокатысячного города, они получили сверхмобилизацию. Каждый из них по отдельности, если бы определенных технологических ошибок там не было…

Нужно понимать, что кандидат от «Единой России» ровно на середине, и при распределении голосов между этими оппонентами побеждал, но, как только сложилась тройная мобилизация за счет этого резкого хайпа, получился выигрыш на 1 200 голосов. Там не было разгромной истории, там было 9,5 тыс. почти на 11 тыс. Это был хайп, но необязательно иметь канал на YouTube, который будет собирать миллионы просмотров.

Вам надо канал на YouTube, который таргетированно попадет в избирателей вашего округа и соберет вам необходимые две тысячи голосов, пять тысяч голосов и так далее.

Андрей Кузнецов

Этим мы все пользуемся. Я еще раз хочу сказать, что и в региональных, и в местных это все используется. Нельзя так сказать, что они сидят и ничего не делают. Это неправда.

Я говорю о том, что движуха начинается там, где есть заказчик. Вы это сами прекрасно понимаете. Просто политическая партия заказчиком не может являться, если у нее нет этой линейки внизу. Это все будет оторвано. И тут речь не о том, что проблема у кого-то отдельно взятого. Проблема у всего рынка будет, ребята. Она и сейчас уже есть. Ну заменится, будет Прилепинская партия, будет еще какая-то. Это все приходит и уходит.

На самом деле инфраструктура взаимодействия создана, но она не действует по той простой причине, что сегодня, в том числе благодаря тем методам, о которых юристы говорили сейчас, идет такое огосударствление всего этого процесса, ненужное совершенно, которое нам надо либо останавливать своими экспертными мнениями, выступлениями, какой-то позицией. Мы должны отстаивать ее, говорить: «Ребят, вы хотите похоронить это все совсем? Да, у вас будет управляемая ситуация, но это будет абсолютно неэффективная экономика, это будет абсолютно неэффективная политика, это будет деградация власти на каждом отдельно взятом уровне.

Федор Щепетов

С одной стороны, я согласен. С другой, заказчик появляется всегда, когда появляется реальная возможность прохождения партии в законодательный орган, причем не единичного, а массового. По поводу контента YouTube-канала. В период своей административной деятельности я очень много…

 

Андрей Кузнецов

Федор, извините, я одну реплику дам. У Навального прекрасный YouTube-канал, отличное взаимодействие на региональных штабах и так далее. Но у него нет канала проникновения во власть.

Федор Щепетов

Это другой вопрос. В период своей административной деятельности я очень много мониторил всякие протестные мероприятия. Когда их мониторишь, на любом крупном мероприятии есть один из трех YouTube-каналов: «Другое мнение», «Движение» и «Рупор». Три канала по сути существуют. И нет нормального партийного канала, который мог бы просто приезжать по таким точечным мероприятиям и вести с них стримы, хотя целевая аудитория, которая в принципе могла бы проголосовать, например, в Москве на прошлых выборах в Мосгордуму. При этом если мы посмотрим, какие конфликты точечные в свое время выстрелили, самый простой пример – это 42-й округ. Там был конфликт Мичуринский 30Б, куда постоянно приезжали все стримеры, какие можно. Все, кто в теме, помнят эти события. Я не говорю про участие, я понимаю, что это тоже вопрос некой позиции партии и ее взаимоотношений с властью в регионе всегда. Но хотя бы освещение этого. Ни одного партийного СМИ я там не видел.

Андрей Кузнецов

Если на рынке есть нормальные инструменты по вопросам привлечения и мотивации кандидатов, в том числе коммуникационные инструменты, я готов, пользуясь всеми административными ресурсами в «Справедливой России», их продвигать.

 

Андрей Денисенко, политконсультант

Я буквально пару слов скажу про Пермский край, потому что нам повезло, мы стали пилотным регионом и уже скоро увидим вживую все то, что с вами сейчас обсуждаем. Буквально чуть-чуть цифр озвучу. Когда принимался закон о выборах, врио губернатора внес предложение, которое в первом чтении было принято – у нас снизили число необходимых подписей с 2% до 1%, итого сейчас надо будет собирать около 20 тыс. подписей для участия в выборах губернатора. Пока плавающим остается вопрос, сколько из них можно будет собрать через госуслуги. Окончательного решения нет, но по утечкам и инсайдам есть информация, что будет 10-15%. Хотя разрешенный максимум, как мы знаем, 50%. Но такую цифру загонять боятся. То есть 10-15% можно будет собрать, а можно будет не собирать, можно будет все собрать классическим, бумажным вариантом.

Социологи буквально сегодня озвучили данные – 15% населения Пермского края являются пользователями госуслуг. Они там просто зарегистрированы, насколько часто они пользуются, это еще второй вопрос, который предстоит выяснить.

Вот с такими цифрами мы в это прекрасное светлое будущее входим. Как это все пройдет, я думаю, что по итогам уже сможем предметно доложить с коллегами.

Подводя итог по тому, что сегодня услышал. Как избиратель, как пользователь я с Александром Серавиным на 100% согласен. Я человек совершенно ленивый – если что-то можно сделать в телефоне или за ноутбуком, я лучше, конечно, сделаю там, чем ходить куда-то ногами. И лучше, чтобы мне люди писали в какие-нибудь мессенджеры, а не звонили и не вынуждали меня ртом с ними разговаривать. Это нормальная тенденция, и, я думаю, что все ее прекрасно замечают. Поэтому здорово, классно, все хорошо, но вопросы пока не снимаются. Понимаю, блокчейн – распределенный, защищенный и так далее. Но все равно у меня, по крайней мере, в голове пока нет ответа на вопрос, как будут защищаться итоги, и главное, как мы эти итоги будем защищать потом перед самими избирателями.

А что меня во всей этой истории еще отдельно радует, – это перспективы в плане АПМ, которые открываются. Я думаю, что все здесь присутствующие уже не один год интернетом активно пользуются в избирательных кампаниях и прекрасно знают, что очень тяжело даже внутри интернета переводить людей с одной платформы на другую. Очень тяжело человека вырвать из Facebook, где он сейчас сидит, и где ему комфортно – он там читает комментарии и с кем-то срется, а тут ты вдруг ему предлагаешь: «А сходи на YouTube. Вот тебе ссылочка, иди на YouTube и теперь там зависни». За это количество переходов каждый раз приходится бороться.

И совсем отдельная история, когда приходится бороться за то, что ты человека вырываешь из интернета, из его привычной среды, и отправляешь его в офлайн идти ногами на избирательный участок. Это для него совершенно дискомфортная, нехарактерная процедура. Тут мы ему предлагаем более короткий путь: «Товарищ, вот тебе агитация за кандидата. Веселая, интересная, жизнерадостная, подобранная под твои параметры мастерами-таргетологами, которая тебе хорошо зашла. Тебе не надо никуда идти ногами, тыркни в ссылочку в нужное время и нужное место – мы тебе еще напоминание пришлем, когда тебе нужно будет тыркнуть – и проголосуй за этого прекрасного кандидата». И конечно, для интернет-АПМ здесь открываются большие перспективы.

Как избирателя меня это радует, как АПМ-технолога меня это радует, а как у гражданина Российской Федерации пока вызывает осторожный скепсис все происходящее. Поэтому очень внимательно будем наблюдать.

Михаил Вершинин

Согласен с коллегой, который сейчас выступал – действительно возможности пугают. И очень много возможностей из бизнеса. Мы боимся государственного брата, а на самом деле корпоративный, коммерческий брат с его технологиями более опасен и более технологичен в работе и с личными данными, и с достижениями.

Сейчас спокойно за 15 тыс. рублей можно купить специальный Wi-Fi-модем с аккумулятором и ходить с ним по чужим конференциям, он считывает mac-адреса с мобильников, и потом таргетировать рекламу на этих людей. Также ставишь сумку у машины, у входа в какой-нибудь торговый центр и так далее и получаешь не всю аудиторию, часть аудитории, у которой включен Wi-Fi – ты получаешь их цифровые профили и потом можешь таргетировать рекламу на них.

Очень недооценены «Яндекс.Районы», особенно в городах-миллионниках. Это новая подсистема «Яндекса», которая помогает жителям конкретного района города обсуждать свои локальные новости – такая американская версия гиперлокальных новостей. И там свои страсти. Там кипят по конкретной трубе конкретного дома. «Яндекс» выкатывает подъездные чаты в своем мессенджере. Там тоже заведение аккаунтов, как будто ты живешь в каком-нибудь 12-подъездном доме, чтобы ты потом мог смотреть, что у них в чатах происходит.

Есть возможность парсерить эти данные и таргетировать рекламу. Соцсети не любят, они борются с политикой.

Есть, например, возможности «Яндекс.Взгляда», социологи сейчас его любят использовать для коммерческих исследований, когда ты можешь сказать: «Мне нужны 32-летние самарчане, которые живут в конкретном районе. Я хочу, чтобы они прошли опрос с определенными вопросами». Эта штука работает. Политику вообще не пропускают, но если делать какую-то упаковку – например, проект «Чистый город», и ты начинаешь заражать людей: «А вы слышали такой проект?», и они не слышали, но потом лезут гуглить и искать, то здесь определенная конверсия есть. Хотя все упирается в бюджеты.

Много про Навального говорят, но на самом деле надо говорить про Трампа с его кампанией, когда было не шесть-семь, как у его оппонентов, крупных посланий для аудитории, а 34 отдельных послания для конкретных аудиторий с какими-то вещами. Коммерческие возможности соцсетей позволяют доносить. Они не позволяют это доносить как политическую агитацию, но если это упаковывать заранее, а не за три месяца, в какое-то волонтерство, работу фондов, подключение к чужим волонтерским локальным сообществам, то эти штуки могут работать. Но так как мы постоянно мониторим и паблики, и экстремистские группы, где происходит разжигание разных страстей, − все в мессенджеры уходит. Это очень сложно.

Если еще года три-четыре назад в группе школы «ВКонтакте» можно было пообщаться с родителями, то сейчас все эти официальные группы школ мертвые. Все родители в чатах. И попадание в чаты, завязка общения – это сложно. Более того, мы фиксировали на федеральных выборах – люди в игровых кланах, в игровых чатах, играя в «танчики» или что-то еще, обсуждают политику и за кого голосовать. И это тоже небольшие ниши, куда нужно будет залезать.

Но упрется все в бюджет, потому что бюджеты политических кампаний сохнут, их все меньше и меньше, и денег на «полевиков» не хватает. На классическую АПМку мало выделяют. А IT обычно только при богатых, сытых кампаниях работает. Но мы такого видим все меньше и меньше.

Была реприза, что тяжело найти кандидатов. Да, их действительно тяжело найти. Сейчас в Самаре в районной Думе даже сократили количество мест, чтобы полегче было находить. Есть и обратные, курьезные вещи. Например, один кандидат, который должен был по Госдуме по нашему региону идти, попросил у области бизнес-джет, чтобы летал самолет, приземлялся. И там люди посчитали – это не оппозиционная партия была, системная – и сказали, что…

Алена Август

Губа не дура, надо сказать, у ваших кандидатов.

 

Михаил Вершинин

Это Москва испортила людей. И тоже тяжело доносить, что не деревню с крепостными крестьянами тебе дают, а это сложная работа, где ты должен усилия над собой как кандидат делать.

 

Алена Август

Я не знаю, как в регионах, но в больших городах «Яндекс.Районы» действительно работают, и люди все больше их осваивают.

Дмитрий Денисов

Коллеги, два слова в подтверждение того, что говорил Михаил. Мы недавно читали большой вебинар для участников политстартапа о том, как вообще вести агитацию и что делать в условиях электронного голосования на праймериз. Несколько кейсов в подтверждение.

Первое, что мы им говорили: «Ребята, делайте свой электронный паспорт округа». Потому что где-то уже работают «Яндекс.Районы», где-то проникновение в основном WhatsApp, где-то проникновение в основном Viber, где-то общение идет в соцсетях, и нужно понимать, какие соцсети доминируют. Это системная социология и системное изучение поляны. То же самое, что мы делали, паспортизируя округ на обычных выборах – учреждения, лидеры общественного мнения, все то же самое, только лидеры мнений в группах, лидеры мнений в чатах, у кого какая аудитория, где активное общение, где нет общения, какие живые чаты, какие неживые.

Это та же самая паспортизация, только в сети.

Второе. Конечно, ужас берет в тот момент, когда сравниваешь корпоративные возможности. Например, когда мы внедрили систему идентификации, близкую к идентификации по фотографии с паспортом, как в каршеринге, мы проанализировали количество угонов каршеринга по городу Москве и начали анализировать, каким образом угоняют каршеринги. В даркнете есть программы, которые генерят близкую к качеству фотографию с паспортом – генерят паспортные данные, фотографию человека и фотографию паспорта.

Персональные данные тех же самых баз данных микрокредитных организаций или каршеринговых служб тоже утекают в интернет. Понятно, что это уголовно наказуемо, и это будет вечная борьба – если есть замок, будет взломщик, если есть взломщик, будет более совершенный замок, потом более совершенная отмычка… И это бесконечно будет. Но те возможности, которые есть с корпоративными данными – это великолепно.

В интернет-агитации уже есть неплохие специалисты, но меняется все даже не за дни, даже за часы. Поэтому в штабе позиция интернет-менеджера и SMM-менеджера будет расти, и это тоже большое поле для роста в профессии. Поэтому эволюционируем или умираем.

 

Федор Щепетов

Все материалы будут на нашем сайте и будут на нашем канале, тоже можете посмотреть. Здесь будет эта конференция и прошлые выпуски.

 

Алена Август

Сегодня Дальний Восток требовал, что им нужна отдельная Zoom-конференция в другое время, чтобы они не засыпали. По возрасту все разные, но с Днем пионерии, ребята! Чем больше знает каждый из нас, тем, наверное, будет лучше всем, в том числе и стране нашей.  Всем здоровья! Всем спасибо! Увидимся еще!

 

Заметки из чата:

— Если люди не боятся потратить в интернете свою зарплату за 10 лет (они не боятся, что деньги пропадут и не дойдут), то почему они должны боятся потратить свой голос или свою подпись

— Про деньги — есть высшая сила — Государство. А на выборах с Государства не спросишь(((

— они придут на участок ни кто не говорит, что «кассы на вокзалах закроются сразу»;)

— Тогда нужна двойная система контроля — как проверять, что я не проголосовал и онлайн, и оффлайн?

— В любом случае останутся те, кто испытывает недоверие к электронному голосованию, и будут те, кто всячески за электронное голосование. должна быть возможность и у той, и у другой категории проголосовать так, как им удобно.

— Голосование надо делать максимально удобным для избирателя. Как его при этом сделать голосование и подведение его итогов понятными для избирателя, чтобы избиратели испытывали к этому доверие и т.д. и т.п. — это задача для властей, партий и политтехнологов.

— Электронное голосование — это уже реальность. Хорошо это или плохо, нужно думать, как с ним работать

— Я не могу доверять или не доверять технологии — например, ножу. Но я могу не доверять Тому, кто этот нож держит) колбасу он им будет резать или меня в бок пырнёт

— на самом деле, голосование через госуслуги повысит стоимость махинаций, покупки голосов и проч. Цена «входного билета» в эти игры вырастет (и с точки зрения мозгов технолога, и оргработы, и собственно затрат). А чем дороже мопед — тем меньше на нем ездят

— С другой стороны — электронное голосование способно вернуть качество агитации на нормальный уровень. Ибо простой скупкой ты много там не наберёшь — нужна идейная поддержка кандидата избирателями.