ОТКРЫТАЯ КРИТИКА Без любви

Смелость любить

При всей моей любви к пермскому театру «У Моста» тридцать лет никак не получалось увидеть постановку «Зверь», а ведь именно фото с этого спектакля напечатаны на буклете театра.

Но встреча состоялась — «Зверя» я поймала в Питере, на гастролях… Место, где шел спектакль, удачно подходило к пьесе. Холодным вечером вход в пространство «Цехъ» обнаружился в темной подворотне, путь пролегал через неустроенный двор с мусорными баками, неожиданной мойкой машин, при полном отсутствии фонарей и дорожек. Апокалипсис, да и только…

Собственно, действие «Зверя» и проходит в апокалиптическом мире — «не осталось стран, не принимающих участия в мировой войне, человеческая жизнь не имеет практически никакой цены, население планеты сократилось втрое, обнаружены хранилища ядерного оружия, которые, по официальным данным, были уничтожены в прошлом веке», — это слова из фантастической драмы Михаила Гиндина и Владимира Синакевича, по их пьесе художественный руководитель театра «У Моста» Сергей Федотов и поставил спектакль.

Во всем мире (который мы видим на сцене) — лишь трое, ищущих себе подобных — Отец (Владимир Ильин), Мать (Марина Шилова) и Дочь (Мария Новиченко). Безволосые существа с металлическим оттенком кожи, мало помнящие о том, что было до, и не очень понимающие, что будет после… Идущие вперед день за днем в поисках других людей… Потому что когда-то «человек со стеклами на глазах» сказал Отцу, что другие люди есть и их можно отыскать. Смысл поисков — найти Дочери друга, с которым она сможет продолжить род и сделать «больше людей». Сами того не понимая, живя своей маленькой жизнью от пристанища до пристанища, от найденных корешков до следующей пищи, эти трое идут спасать человечество… И хотят не просто «продолжить род», а чтобы Дочери было не одиноко, как стало неодиноко Отцу и Матери, когда они нашли друг друга в разваливающемся на куски мире и, как им кажется, «поняли главное».

Где-то гладко, а где-то шерсть

Все трое довольно странные, довольно ограниченные, плохо и странно говорящие, в чем-то забавные, в чем-то жестокие, но — чувствующие… и защищающие друг друга.

Так, Отец пытался защитить своих родных от неожиданно встреченного Зверя (Андрей Шебуняев). Зверь оказался не таким страшным, как рисовало его воображение Отца, совсем не тем Зверем, что сожрал «человека со стеклами на глазах», а просто — как понимает зритель, но не сами герои — человеком с шерстью на теле. Более того, шаг за шагом Дочь и Зверь сближаются. И вот уже не «он взял еду передней лапкой» или «я научила его говорить», а — «какие у тебя нежные лапы», «обними меня» и «я красивая?». И вот уже Отец разрешает Зверю ночевать в пещере, а не на улице, и все они идут за Зверем в горы, до того считавшиеся опасными. Но там еда. Впрочем, есть и риск — неразорвавшиеся снаряды. Но не эта опасность — главная. Когда связь между Дочерью и Зверем становится прочнее, и уже неважно, у кого шерсть, а у кого нет, когда важно становится дышать в одно дыхание и быть рядом , неожиданно появляется он — Друг (Сергей Мельников).
Человек, чью «бабу сожрал Зверь». Человек грязный мерзкий, мелочный, но он человек. И пусть Отцу и Матери не понять, как можно было не защитить свою женщину от Зверя, для них главное, что он — человек. И пусть единственное, что его волнует — «как только пожру, так мне бабу подавай», он — человек, а не зверь, у него нет шерсти… Так много повторов, потому что мне самой сложно убедить себя в том, что это существо можно называть человеком, настолько гадким показывает его Федотов — один лишь дрожащий голод и похоть. Если в Матери и Отце при всей их дремучести живет грубая нежность, то в Друге — лишь желание жрать и «бабу». Неважно какую.

Троице приходится делать выбор. Понимая, что все изменилось, Отец прогоняет Зверя. Дочь тоскует, но даже когда Зверь не выдерживает разлуки и возвращается, она страшится представить, что детеныш от Зверя сам будет зверенышем, с шерстью.

Выбор мучительный до боли, и решение приходится принимать Отцу, именно он приносит в жертву Дочь мифическому, более страшному Зверю — нашим страхам и условностям — перешагнуть через которые не позволяют внутренние границы.
По прошествии времени мы видим Семью. Они еле говорят, еле чувствуют, они бОльшие звери, чем настоящий Зверь.

Без любви — не человеки

История апокалипсиса — внутри человека, ибо без любви и смелости любить люди становятся нелюдьми. Любовь правит миром и правит нас.

И это — в каждом выписанном жесте актеров, в поиске их особого языка, в рисунке их взаимодействия, где каждый сантиметр пространства сцены работает на сюжет, и каждая секунда — наполнена жизнью и переживаниями героев.
Это Дочь, трогательно по-женски переживающая за свою красоту и будущее, Мария Новиченко сумела показать, насколько на самом деле неважно внешнее — ее персонаж кривит лицо в гримасах, жесты судорожные, мысли недолгие, но когда ее касается любовь — все странное уходит на второй план и перед нами просто со всеми ее метаниями и переживаниями. Когда же она предает эту любовь из страха, мы видим худшую версию того, что могло случиться — пропала искренность, пропала жизнь, остался лишь рисунок Дочери, но не она сама.
Мать в исполнении Марины Шиловой — забота, безусловная любовь в самом ее первобытном виде: спасти, сохранить, накормить… И эта любовь в каждом ее неуклюжем жесте, в стремлении все понять и во всем разобраться.
Прекрасен Отец, защищающий свою семью от всего внешнего мира, строго делящий людей и нелюдей по только ему ведомым правилам — немногословен в этой роли Владимир Ильин, но как он играет голосом — с каждым героем постановки он разный.
Сергей Мельников отвратителен — именно таким нужен был режиссеру Друг, показывающий, что быть человеком и родиться человеком — вещи разные.

И конечно, Зверь Андрейя Шебуняева — прошедший путь от почти немого одинокого существования до обретения семьи, языка, любви, рухнувший с высоты своего счастья. Партитура жестов, голоса, чувств актера — на 5 октав, как говорят музыканты. И как до боли дико выглядит он с замершим сердцем и потерявший разум в финале пьесы —это лишь воспоминания о Звере, о том, каким он был.

Любовь правит миром и правит нас. Думается, именно об этом хотели сказать нам актеры пермского театра «У Моста» — театра мистического, как любит говорить Сергей Федотов. Театра живого, думаю я, ведь мистика — лишь один из путей к себе. В неизведанное.